Юмористические рассказы

Начальник жэка № 12 Коробков вызвал к себе жэковского плотника-столяра-краснодеревщика Обрезкина. Работника безотказного, но стихийного.

— Вот что, Обрезкин, разговор к тебе простой, но серьезный.

— Вот как, — понял Обрезкин.

— Ты мраморный балкон на девятом доме знаешь?

— Сколько раз мимо…

— Хорошо. Его, ты помнишь, держат шесть атлантов. Декоративно держат.

— Условно, — понимающе кивнул Обрезкин.

— Четверых мы отвезли на реставрацию. Сегодня заберем пятого. Останется один шестой. Он по чертежам автора-архитектора немножко все-таки балкон держит. Немножко балкон на него упирается. Понимаешь?

— Естественно. Так-то без упора недолго и повисишь!

— Когда пятого атланта уберем, шестой-то и без него по чертежам выдержит. По чертежам там ему и делать особенно нечего, так, прилепиться малость, но… подстраховать надо на всякий случай… Береженого, как говорится, бог бережет.

— Это верно: чертежи чертежами, атланты атлантами, а… А как же страховать будем, Кузьма Кузьмич?

— А ты-то что думаешь?

— Что ж я, Кузьма Кузьмич?!

— Да то, что, кажется, не маленький, мог бы и пошевелить головой, как мы шестого страховать будем!

— А что это вы так смотрите на меня, Кузьма Кузьмич, уж не…

— Да ты не бойся, ты только рядом постоишь, шестой-то этот битюг один все вынесет!

— А вдруг не вынесет?

— Пойдем посмотрим!

Они подошли к балкону и пристально посмотрели на шестого атланта, потом на Обрезкина.

— Вот тут рядом постоишь — и все.

— А вдруг отпустит, — малодушничал Обрезкин.

— Пойдем теперь чертежи смотреть! — позвал Коробков.

— Пойдем! — сорвал с головы кепку Обрезкин.

По чертежам выходило, что Обрезкину стоять и не сомневаться…

И он согласился. Увезли пятого атланта. Шестой с Обрезкиным остались. Стемнело.

— Не могу я больше, — сдавленно прошептал атлант. — Прими-ка на себя малость.

Внутри у Обрезкина похолодело, и он ощутил мраморную тяжесть балкона на своих хрупких плечах…

Такие сны обыкновенно снятся всем пассажирам независимо от профессии на второй полке в жарко натопленном купе, когда на них на третью ночь пути падает с вешалки собственная шляпа!

Хозяйственный магазин. У прилавка покупатель с въедливым взглядом. За прилавком юная продавщица.

— Девушка, почем коромысла?

— Это не коромысло. Это вешалка для верхней одежды.

— А коромысла почем?

— Коромысел нет, гражданин. И не будет. В продажу поступила партия оконной замазки «Юность». Всю зиму проведете в веселом, приподнятом настроении, окрепнете, закалитесь.

— А с витрины нельзя снять?

— Зачем же вам с витрины выковыривать? Это же совсем свежая замазка, вчера привезли.

— Нет, я про коромысло.

— Где вы увидели на нашей витрине коромысло?

— Что, нет?

— И не будет. Гвозди длинные завезли. Дефицит. В полчаса разойдутся. Завернуть два?

— Длинные?

— Да.

— Нет, пожалуй. Поставишь в прихожей, они потом падать станут. А что, к концу месяца не ждете?

— Чего?

— Коромысел.

— Гражданин, у нас магазин не «Все для колодца», мы колодцы не обслуживаем. Вам коромысло продай, вы журавель потребуете!

— Не журавель, а журавль надо говорить!

— Нет, журавель, это такая штука, на которой в колодец ведро опускают, а обратно с водой достают. На манер шлагбаума.

— Я не железнодорожник. Мне ваш шлагбаум и даром не нужен. Одна радость, что полосатый. Может, к утру подвозят?

— Что подвозят?

— Да коромысла.

— Слушайте, гражданин! У меня ведь нервы как канаты на ринге! Я ведь в торговле тридцать лет и три года. У меня один любитель не то что коромысло — параллельные брусья пытался купить. Я вам русским языком предлагаю: купите электрический фонарик — в темноте будете видеть.

— А может, в мебельный подъехать?

— Зачем?

— За коромыслом.

— В мебельный?

— Да оно же деревянное большей частью. Или, может, в «Дары природы» наудачу заглянуть.

— Гражданин, знаете что, я вам серьезно говорю: «Горите вы ясным огнем с вашим коромыслом!»

— Вашу зачетку! — потребовал покупатель.

— Прокоп Николаевич! — заголосила девушка. — Миленький, задайте дополнительный вопросик. Это у меня случайно сорвалось. Купите мыльницу с двойным дном!

— Нет, Ревунова, не готова ты еще к самостоятельной работе. Не чувствуешь клиента. Нельзя ему вместе с коромыслом гореть, не то время. Следующий!

За прилавок встала очередная ученица.

Как воскресенье, ни свет ни заря приходит ко мне Илпатьев и говорит обыкновенно: «Вот шел мимо, дай, думаю, зайду — погляжу, как там Перемышлев живет-может».

И приходится вставать и тащиться с ним на какую-нибудь выставку или на гуляние. Вот и сегодня он заманил меня в зоологический музей и затолкал в какой-то угол, где стояла покосившаяся избушка.

— Ну, видел ли ты когда-нибудь подобное? — с пафосом спросил он. — Дерзнула бы твоя фантазия, хотя бы в половину этакой игры природы?

— Избушка как избушка, — ответил я. — Носишься как ребенок со всякой ерундой и вечно готов сделать из мухи слона. Ну, срубили наши предки избу, что ж тут такого?

— Где ты видишь избу? Это же череп голубого кита. Прочитай, вот написано.

— Я латынь самоучкой брал…

— Там ниже по-русски есть!

— Вижу. Весит-то сколько! Вместимость желудка три тысячи литров. Вот уж заливает себе, поди.