На черном мешке расстегнулась молния, и показался ее первый в тот день «клиент». Полуоткрытые ярко-голубые глаза женщины уставились на Кэсси невидящим взглядом.
— Здравствуйте, миссис Коннери. Меня зовут Кэсси Рэйвен. Я буду заботиться о вас, пока вы с нами, — голос Кэсси прозвучал мягче, чем в ее разговоре с живыми людьми. Рэйвен не сомневалась, что мертвая женщина слышит, и надеялась, что эти слова хоть как-то ее утешат.
Накануне вечером, готовясь в ванной ко сну, Кейт Коннери упала в обморок и умерла там же, на полу. Она скончалась за неделю до своего пятидесятилетия. Морщинки, образовавшиеся от смеха, испещряли ее открытое, но серьезное лицо; волосы были слишком равномерно окрашены для естественной брюнетки.
Кэсси взглянула на часы и выругалась. Появился новый патологоанатом для составления списка дневных вскрытий, а также Карл — болезненный молодой лаборант — и три тела для обработки. Все вместе это предвещало адский понедельник.
Однако Кэсси Рэйвен, не торопясь, стянула через голову с миссис К. ночную рубашку, уловив при этом слабый аммиачный запах пота или мочи, и аккуратно сложила рубашку в пластиковый пакет. Вещи, в которых кто-то умирал, много значили для близких покойного, иногда даже больше, чем само тело, к которому скорбящие родственники никак не могли привыкнуть. Мертвое тело порой может восприниматься как пустой чемодан…
— Нам нужно выяснить, что с вами случилось, миссис К., — произнесла Кэсси. — Мы должны задать несколько вопросов Деклану и вашим парням.
С первого дня пребывания в морге, то есть еще пять лет назад, Кэсси Рэйвен казалось совершенно естественным разговаривать с телами, находящимися на ее попечении, и обращаться с ними так, словно эти люди все еще живы. Иногда они даже отвечали Кэсси.
Впрочем, ответ ничем не напоминал речь живого человека — прежде всего потому, что их губы не двигались. Это было так мимолетно! Возможно, она что-то додумывала. Почти. Обычно они произносили что-то вроде «Где я?» или «Что случилось?» — всего лишь недоумевали, почему очутились в столь странном месте. Но время от времени Кэсси убеждалась, что их слова содержали подсказку, как именно они умерли.
Кэсси никогда никому не рассказывала об этих разговорах, ведь все и так считали ее странной. Люди никогда бы и не узнали того, о чем Кэсси Рэйвен знала в глубине души: мертвые умеют говорить. Но только если ты умеешь слушать.
Единственными внешними признаками, что с миссис Коннери что-то не так, были несколько красных пятен на щеках и на лбу и огромный синяк в форме кулака на груди, полученный когда-либо от ее мужа, либо медики отчаянно делали искусственное дыхание. Кэсси просмотрела записи. После ночи, проведенной в пабе за просмотром футбольного матча, Деклан, муж миссис К., вернулся домой и обнаружил жену без сознания. Скорая помощь доставила миссис Коннери в больницу, однако по прибытии ее объявили мертвой.
Ввиду неожиданности смерти Кейт Коннери — она, по-видимому, была здорова и несколько месяцев вообще не видела своего врача — базовое или «обычное» вскрытие для установления причины смерти являлось обязательным требованием. Кэсси положила руку на ледяное предплечье миссис Коннери и ждала, когда ее собственное тепло прогонит трупный холод.
— Скажешь мне, что случилось? — тихо произнесла женщина.
Несколько секунд ничего не происходило, но затем Кэсси ощутила знакомое чувство скольжения, за которым последовала рассеянная задумчивость. В это же время чувства Кэсси обострились: гул холодильника для хранения тел перерос в рев реактивного двигателя, верхнее освещение внезапно стало болезненно-ярким.
Воздух над телом миссис Кейт Коннели, казалось, зашипел от последней искры электричества, которое оживляло ее в течение пяти десятилетий. Сквозь помехи Кэсси Рэйвен услышала низкий хриплый шепот:
— Я не могу дышать!
Как всегда, все закончилось в одно мгновение переходом в состояние, которое напоминало Кэсси пробуждение от глубокого сна, когда разум пытается удержать детали, чувствуя, что они ускользают как вода сквозь раскрытые пальцы.
Во всяком случае, слова миссис Коннели не очень-то помогли. Кэсси Рэйвен не обнаружила в записях ни астмы, ни эмфиземы. Кроме того, существовала масса других нарушений, способных повлиять на дыхание. Она все еще размышляла, что еще можно сделать, когда открылась дверь из чистой зоны. Это был Дуг, управляющий моргом. За ним следовал высокий парень с лохматой челкой. Дуг представил его как доктора Арчи Каффа, нового патологоанатома.
Сняв нитриловую перчатку, Кэсси протянула Каффу руку.
— Кэсси Рэйвен, старший технический специалист морга, — просиял Дуг. — Это она заставляет здесь всех работать как часы.
Хотя Арчи носил запонки и галстук, ему вряд ли было больше тридцати, то есть максимум лет на пять старше Кэсси. Девушка сразу заметила, что его темно-синий пиджак был подлинным изделием фирмы Barbour, а не подделкой, поскольку металлическую застежку-молнию украшало тиснение фирменного знака этой марки. Судя по галстуку из темно-синего шелка с широкой белой полосой наискосок, мужчина учился в школе в Хэрроу. Кэсси всегда замечала такие вещи, сколько себя помнила.
