Ястреб из Маё

Дик, бесприютен, жесток к человеку этот уголок первозданной природы, где происходит действие романа Жана Каррьера «Ястреб из Маё». Здесь, в Севеннах, в горном краю французского Юга, все чрезмерно и грозно. Смертельная стужа, невиданные снегопады, леденящие ветры зимой, а летом испепеляющая жара, свирепая засуха, страшные грозы — то сухие, без капли дождя, то низвергающие на изнуренную безводьем землю чудовищные потоки, и тогда на крестьянских делянках скудные всходы гибнут уже не от засухи, а от воды. И если, подобно недолгому празднику, выдастся несколько мягких погожих дней, их нежданные краски только сильней подчеркнут тоскливую неизбывность ненастья.

Невдалеке от этих безотрадных мест, немного пониже, в долинах, на плоскогорьях, — иные ландшафты, другое небо. Наверху, среди голых скал, свищет пронзительный ветер, а внизу — благодатная нега, щедрость земли, ласка солнца…

Жан Каррьер — уроженец города Нима, житель здешних «низин», но его судьба прочно связана со всеми Севеннами — и с их плоскогорьями, и с их горами. Он родился в 1928 году, в семье музыкантов, после ученья был радиожурналистом и ужи давно почти безвыездно живет в родных местах. Будущий писатель еще в детстве полюбил не только эту природу, но и книги, в которых воспевались ландшафты и люди Севенн, — прежде всего книги Жана Жионо, чье творчество пронизано ароматами вершин и ущелий и посвящено нелегким судьбам местных крестьян. Первый роман Жана Каррьера, «Возвращение в Юзес» (1968), тоже об этих краях; книга была замечена, автор удостоился премии Французской Академии. А второй его роман, «Ястреб из Маё», который читатель держит сейчас в руках, вышел в 1972 году и получил одну из высших литературных наград Франции, Гонкуровскую премию. Последовавшие за этим книги Жана Каррьера по-прежнему посвящены Севеннам. Это очерковая книга «История Севенн» и роман «Пещера зачумленных», в нем повествуется о том, как в середине прошлого века группа людей бежала в горы от свирепствовавшей в их городе эпидемии холеры; обосновавшись в горной пещере, они создали маленькую коммуну; когда эпидемия кончилась, им не захотелось возвращаться в город; они сообща, дружным трудом создают процветающее хозяйство. Но властям и окрестным жителям непонятна странная жизнь чужаков; начавшийся из-за воды конфликт привел к трагической гибели «зачумленных»…

Ястреб из Маё. Одинокая птица, изо дня в день плавно кружащая в бездонном выцветшем небе. Странная ненависть к ней, наваждением наполнившая душу крестьянина, такого же одинокого и непонятного людям, как эта птица.

Ютятся среди скал крестьянские семьи. Их здесь осталось совсем немного; храня верность памяти предков, некогда бежавших сюда от религиозных преследований (ибо были они гугенотами), возделывают они свои жалкие участки, рубят по найму лес в горах, пасут свои жалкие стада. А на самом верхнем склоне, где, по существу, уже нет ни воды, ни земли, прилепилась крохотная усадьба семьи Рейланов. О тяжкой доле этих людей, отрезанных от всего мира, изолированных от остальных районов страны, и повествует роман. Хроника жизни и смерти представителей двух поколений крестьянской семьи рассказана нам как история трагической гибели целой эпохи, как горькая участь одного из последних островков патриархального уклада (отнюдь не идеализируемого писателем), оказавшегося в середине двадцатого века анахронизмом и смытого волнами капиталистической цивилизации. Ястреб из Маё — это звучит как «последний из могикан»…

Во французской литературе нашего времени весьма ощутима тяга к изображению разного рода «экзотики», «крайних» случаев, «экстремальных» жизненных ситуаций. Испытывая непреодолимое отвращение к уродствам «общества потребления», к буржуазной юродской цивилизации, к отупляющей человека «массовой культуре» с ее полной бездуховностью, писатели ищут какую-то реальность, которая была бы непохожа на окружающую горожанина серость и противостояла бы обезличенности человека, затерянности его в толпе, отрыву его от природы и от духовного общения с другими людьми.

Этим и объясняются столь многочисленные и разнообразные случаи «ухода» французских романистов к иным берегам бытия. Здесь и порывы в «страну детства», обитатели которой еще не утратили нравственной чистоты и непосредственности восприятия жизни, здесь и попытки вспомнить недавнее прошлое, заново пережить героическую пору антифашистского Сопротивления, здесь и надежда в давних эпохах найти нерастраченные человеческие ценности, здесь и погружение в «периферийные» слои сегодняшней жизни, стремление обрести среди деклассированных низов цельность характеров, силу и мудрость, отстоявшие себя от натиска буржуазной морали, здесь и художественные утопии, исследующие бескорыстие и великодушие зверей — в противопоставлении этих качеств эгоизму людей. С неприятием буржуазного образа жизни связаны и попытки писателей спрятаться в мир чистой, высокой любви. В этом же ряду и руссоистские выходы «в природу», к патриархальности отношений в деревне, на отшибе от городов, к «незамутненности» сельских нравов; яркие и сильные натуры, зачастую идеализированные, рисуют в своих книгах, посвященных изображению крестьянства, такие мастера, как Андре Шамсон, Поль Виалар, Бернар Клавель и многие другие романисты Франции.