Владимир Поселягин
Я — истребитель. Я — истребляю
В мирное время, эта самая обычная московская районная больница, была довольно тихим местом, но с начавшейся войной, больных мирного времени с насморком и кашлем в ее стенах теперь встретить было трудно. Во всех палатах находились раненные бойцы и командиры Красной Армии, которая не жалея себя, сдерживала черные орды немецко-фашистских войск. Так что никого не удивило что в первых числах сентября, у входа появилось трое командиров, которые накинув на плечи белые халаты, спокойно шагали в кабинет главного врача.
— Ожил ваш парень. Ожил. В себя еще не пришел, но глаза открывал, а это хороший знак. Очнется не сегодня завтра, поверьте моему опыту, — немедленно ответила главврач, как только один из командиров в форме капитана ВВС открыл дверь ее кабинета. Похоже было, что она по виду вошедших определяла к кому они приходили.
Анна Семенович, в белоснежном больничном коротеньком халатике с большим декольте, склонилась надомною, и произнесла грудным голосом:
— Еще нектара?
— Да!!! — ответил я, давясь слюной не сводя взгляда с этих двух великолепных полушария.
Еще больше изогнувшись, отчего я испытал естественное неудобство в определенной части тела, Анна поднесла к моим губам стакан с молоком.
Сделав несколько судорожных глотков, отчего по подбородку потекла белая жидкость, а кто в присутствии такой женщины сможет пить спокойно?
— Сейчас вытру, — тихим сексуальным голом сказала Семенович и расстегнула верхнюю пуговицу халата, как что-то дернуло меня, и я очнулся…
А очнулся я от давления на мочевой пузырь.
«Ну вот так всегда!!! На самом интересном месте!!!» — была моя первая мысль в сознании.
Открыв глаза, я посмотрел на белый потолок с пересекающей его трещиной. Судя по всему, я находился в больничной палате. Открыв рот чтобы крикнуть санитарку, или еще кого-нибудь кто носит утки, вдруг понял что это уже не требовалось, что-то горячее потекло по ногам, и подо мной замокрело.
«Зашибись я проснулся!» — только и подумал я.
«Похоже слишком много молока выпил. А ведь знал, не верь красивым девушкам. Запоят!».
Вместо звука голоса, мое горло вдруг выдало какое-то блеклое карканье.
Прокашлявшись, я довольно внятно сказал:
— Иесть тут хто-нибудь? — однако меня продолжала окружать тишина.
Судя по всему в палате кроме меня никого не было. Осторожно покрутив внезапно тяжелой головой, и переждав небольшое головокружение, я осмотрелся. Это была одиночная, персональная палата. В углу белый шкаф, у изголовья тумбочка, рядом табурет с наброшенным на него белым материалом, и только через несколько секунд до меня дошло, что это обычный больничный халат. В окно было видно крону дерева, по которому можно было определить, что я находился на втором, а то и на третьем этаже.
На тумбочке стояли банки-склянки с лекарствами, но не они привлекли мое внимание, а графин с водой. Горло пересохло до состояния наждачной бумаги и пить хотелось неимоверно. Несколько секунд жалобно посмотрев на воду, я осмотрел себя как только смог. Одна из ног, оказалось обрублена наполовину. С испугом посмотрев на левую, забинтованную снизу доверху, потом на обрубок, и от ужаса потерял сознание. Печальным было еще то, что ног я не чувствовал. Только ноющую боль.
Жанна Фриске, склонилась надо мною, и ложечкой зачерпнув кусок мороженного, вазочку с которым держала в руках, тихо сказала грудным сексуальным голосом:
— Ну съешь еще кусочек мой сладенький.
Несколько секунд я удивленно разглядывал ее. После чего быстро осмотревшись, не обращая внимания на ложку с мороженным у лица, пробормотал:
— Что-то мне все это напоминает.
— Ну съешь еще кусочек, — как заведенная просила она.
— Ты не настоящая, — слабым голосом сказал я, разглядывая ее.
— Это я не настоящая? — спросила она, скидывая халатик.
— Настоящая, — заворожено ответил я.
— Ну съешь еще кусочек, — вдруг сказала она, и около моего лица снова появилась ложка.
— Да не буду я. Не хочу.
— Будешь! — внезапно твердым и жестким голосом сказала Жанна.
Мою голову обхватили как будто клещами, и в мой полуоткрытый от возмущения рот, все-таки попало этот подозрительное мороженное. Как я не крутился, Жанна сумела впихнуть в меня еще три ложки.
Наконец я смог освободить одну ногу, и от мощного толчка девушка отлетела к стене, с глухим стуком врезавшись в нее.
Внезапно я понял, что снова обездвижен, как во сне с Анной Семенович.
С жужжанием и потрескиванием, тело Жанны зашевелилось и она стала подниматься.
Через рванные прорехи кожи был виден металлический скелет андроида. С жужжанием и потрескиванием плат от замыкания она рывками двинулась ко мне, говоря грудным сексуальным голосом:
— Ну съешь еще кусочек.
— А-а-а!!! Разбудите меня кто-нибудь!!!
Ни ущипнуть, ни отбиться я не мог, поэтому сделал то, что первым пришло мне в голову. Я больно прикусил губу.
Над головой было тот же потолок с трещиной.
«Интересно к чему эти сны? Надо будет сонник почитать!» — успел ошарашено подумать я.
Вспомнив последствия встречи с Семенович, я тут же заорал:
— Сестра, утку!!!
— Елена Степановна, очнулся наш мальчик, очнулся, — без стука ворвалась в кабинет главврача дежурная медсестра.