Дорога к лагерю взбиралась с холма на холм, петляла и кружилась. А первое, что увидели пассажиры автобуса: исполинская статуя Ленина. Вождь мирового пролетариата замер, так и не окончив шага, и простёр позеленевшую от времени длань на восток — словно подбадривал Солнце. Черты лица на таком расстоянии не различить, да не очень-то и хочется — слишком уж жутко выглядит исполинский замшелый валун головы.
Естественно, первым делом все принялись фотографировать статую. Все, кроме Олега. Задолго до отъезда он успел как следует изучить географию лагеря; статуя уже не удивляла ни размером, ни видом.
У спортивного лагеря короткое название: «Ad astra». «К звёздам» то есть. Странно, что они не включили первую часть крылатой фразы: «через тернии». Говоря о терниях, последние десятки метров тропинки, подводящей к воротам, густо заросли репейником. Пришлось потратить несколько минут, чтобы освободиться от цепких зелёных колючих шариков.
Лагерь родом из Советского Союза, но выглядит очень даже современно: солидный забор, который так просто не перелезть, камеры наблюдения — а ведь площадь лагеря без малого восемь квадратных километров. Восемьсот гектаров, как написано в брошюре, словно речь о полях, с которых урожай собирают.
На входе в лагерь — на вахте — придирчиво проверили документы и без лишних обиняков направили в административный корпус, ближайший ко входу, где уже выстроилась очередь. Олег особо не торопился, почти весь автобус успел уйти вперёд. Однако очередь двигалась быстро, и вот уже через пятнадцать минут улыбчивая девушка в униформе зарегистрировала Олега, проверила документы и квитанцию об оплате, выдала очередную брошюру и листок с правилами распорядка. Когда Олег прочёл и подписал, что ознакомлен, получил электронный ключ. И впрямь современно: в «Олимпии», в которой он был два года назад, всё куда проще и старомоднее.
Мобильные устройства, которые с собой привёз, можно держать или в сейфе в своей комнате, или в камере хранения в административном корпусе. Пользоваться мобильной связью — звонить родителям, например — можно только в строго установленное время. Всем гостям — спортсменам — выдают другие устройства, ими можно пользоваться на территории лагеря, но во внешний мир не позвонить. Тоже удобно! Олег оставил в камере хранения то, что безусловно запрещено — весь «сухой паёк», который выдали родители в дорогу, и аптечку. Медсестра есть в каждом корпусе, а медкорпус работает круглые сутки, здесь с этим серьёзно.
Ещё через полчаса Олег уже входил в свой номер.
* * *
Техника действительно шагнула далеко вперёд: в «Олимпии» было очень сложно в сфере удобств. Одна из самых неприятных, но важных забот — стирка: после тренировок одежду хоть выжимай, и медлить со стиркой нельзя. У Олега лет с тринадцати чувствительность к подобным запахам обострилась настолько, что в той же «Олимпии» иной раз отчётливо комок вставал в горле в самый неподходящий момент.
А здесь мало того, что целых две стиральных машины — номер двухместный — так ещё и готовый комплект средств для обработки и одежды, и обуви. Роскошь! Соседа по комнате пока не было — не приехал ещё, раз нет вещей, Олег провёл следующие полчаса разбирая чемодан. Надо отдать отцу должное: вещей хоть и много, но ничего лишнего (зато практически всё минимум в трёх экземплярах: учли опыт «Олимпии»).
Судя по тексту брошюры, «Ad astra» находится на высоте пятисот пятидесяти метров над уровнем моря, крупных городов — источников света — рядом нет, и звёзды на небе должны быть хорошо видны. Заодно и это проверим.
В жилых корпусах три этажа; Олегу достался номер на первом, с окном на восток. Очень удачно вышло. Жаль, что не получилось заказать одноместный — их раскупили настолько быстро, что Олег не успел толком огорчиться. Перед тем, как войти в ворота «Ad astra», он отправил родителям короткое сообщение о том, что доехал, и дождался подтверждения. Всё, теперь двадцать пять дней свободы. Не то чтобы родители так уж тяготили своим присутствием, но… Свобода есть свобода.
В конце каждого этажа, за техническими комнатами, небольшой зал для отдыха. Ничего лишнего: кулеры, исправно заряженные водой (естественно, воду здесь всерьёз не охлаждают), множество диванов и стульев. Столик, на нём всё те же брошюры. Всё тот же лист с правилами распорядка — на стене.
Так. Сегодня ещё будет беседа с тренером, медосмотр и всё такое, но для этого специально вызовут, можно не ходить никуда и не ждать. В зале уже было пятеро парней — некоторых из них Олег смутно помнил по «Олимпии». Поздоровались, представились, как всегда. Времени и поводов общаться будет ещё столько — не обрадуешься. Парни приходили и уходили — народ собирается, почти все приедут ещё до обеда. Олег закрепил наушники и включил в плеере музыку негромко, фоном. Сел на диван — так, чтобы смотреть в окно — и некоторое время просто смотрел в сторону далёких гор и улыбался.
* * *
— Смотри-ка, Сухоножкин!
Олег сделал вид, что не заметил. Так же сидел, так же смотрел и улыбался. Что ж, этого стоило ожидать. Игнат Ворошилов — тот самый, из-за которого Олег заработал дисквалификацию. И голос почти не изменился. Про манеры умолчим — нет смысла говорить о том, чего нет. Олег оставался необычайно спокойным — сам себе удивился, если честно — а в память уже вернулись уроки и наставления Тихонова. Человека, который собаку съел на самых сложных переговорах.
