Все дороги

 По утрам Игорь Митрофанов ходил на работу пешком. Институт Физики пространства, выстроенный ещё в хорошие времена, располагался на окраине городка, там, где тихие деревянные улочки, с песчаными дорожками вдоль окружённых садами домиков, переходили в овраги и буераки, заросшие дикой бурьянной травой. Городок приходилось пересекать по диагонали - два высотных дома для сотрудников были выстроены тоже на окраине, и пешая ходьба занимала около сорока минут.

 Это время Игорь не считал потерянным, поскольку неспешное передвижение мимо знакомых, потемневших от времени домов было приятным. Он сам родился в глухом сибирском селе и, хотя лет с четырнадцати жил в городе, тихая сонная жизнь этих подворий, неспешное течение времени над ними будили в его душе светлую и лёгкую печаль о днях, давно прошедших и невозвратных. Впрочем, невозвратных ли? Иногда, как, например, сегодня утром, Игорь готов был признаться себе, что выбор научного направления, которым он вот уже более десяти лет занимался, в немалой степени определялся этим стремлением вернуться в прошлое.

 Во время таких прогулок хорошо думалось, и Игорь, умиротворённый окружающим, не просто подводил итоги или намечал планы на предстоящий день, но обдумывал философские аспекты единой теории времени, пытался увязать её с конкретными формулами матриц пространственных возмущений - словом, делал всё то, без чего его работа как теоретика была бы немыслимой. Конечно, все расчёты он проводил на компьютере, но без этих «отвлечённых» рассуждений все расчёты теряли смысл. Зорину хорошо: его интересовала чистая теория (Игорь всегда говорил «голая», чем выводил из себя Зорина), этой чистой теории он посвятил всю свою жизнь, а для этого кроме компьютера да бумаги с карандашом ничего не нужно. Конечно, он и сам пытался интерпретировать результаты своих выкладок, но всё это получалось достаточно беспомощно, и года через три с того момента, как начал сотрудничать с Игорем, он во всех случаях требующих решения прикладных проблем, отсылал интересующихся к Игорю. В том, что теория времени была официально выделена в отдельное научное направление и создана группа, этим занимающаяся, немалая заслуга оказалась и Игоря.

 В это утро погода была как раз такой, какая особенно нравилась Игорю. Небо было затянуто сплошным белесым покровом, сквозь который едва угадывалось солнце. На всё окружающее был накинут лёгкий флёр тумана, не скрывающий окружающего, а лишь слегка растушевывающий контуры и приглушающий краски. Сады за потемневшими от времени, сырыми до черноты дощатыми заборами почти потеряли листву. Лишь поздние яблоки зеленели на оголившихся ветвях; летом их было незаметно. Как обычно, мысли Игоря текли неспешно, легко переходя от одной к другой: работа, давно перешедшая в стадию эксперимента, близилась к завершению, после чего придётся её передавать в Академию, которая либо форсирует её, вплоть до создания отдельной лаборатории или даже Института, либо тихо прикроет: Не забыть попросить Виктора повторить последние спектрограммы, они заметно выпадают из серии... В последнее время я что-то очень уж уставать стал, даже просыпаюсь с несвежей головой, видимо, справедлива невесёлая шутка, что если вам за сорок, и у вас по утрам ничего не болит, то вы, скорее всего, уже умерли: Вот и дом с балкончиком, здесь обычно Татьяна присоединяется, а сегодня её что-то не видать...

 Татьяна Сергеевна, научный сотрудник их группы, вот уже полгода тоже каждое утро добиралась до института пешком, присоединяясь к Игорю на середине пути. Её специализацией были побочные явления хронокластового пробоя, все те электромагнитные излучения, которые, собственно, и вызывали сброс автоматики. Экранироваться от них было в принципе невозможно, поскольку экраны защищают от излучения извне. Наоборот, хронокластовый перенос вызывал всплеск излучения изнутри. Вплотную это с теорией завязано не было, поэтому по работе близко они не контачили.

 Девушка она была спокойная, разговорами особенно не надоедала, не мешала думать о своём, и он довольно скоро перестал раздражаться её присутствием, и только сейчас, когда её на обычном месте не оказалось, ему вроде стало чего-то недоставать. Это ощущение минуты через три забылось, и он опять полностью отдался своим мыслям. Впереди меж домами то появлялось, то вновь исчезало, заслонённое тёмными от сырости крышами, стеклянное здание института.

 Зорин, как только Игорь появился, кинулся к нему. Вид у него был трагический, и Игорь не сразу понял, что речь идёт всего лишь о том, что в электронной почте оказалось уведомление Вычислительного центра Академии наук о том, что их расчёты включены в очередь на начало следующего полугодия. Это конечно было неприятно, от результата расчётов зависело составление планов работ группы не только на ближайшее время, но и на несколько ближайших лет. Игорь и сам приуныл, но Зорина успокаивал и предложил собрать всю группу - может быть, вместе удастся что-нибудь придумать. Зычный голос аспиранта Виктора раскатился, удаляясь, по коридору и через несколько минут все пятнадцать человек собрались в общей комнате. Действительно, выход нашли - кто-то вспомнил, что у Петра Мерзлякова из Лаборатории сильных взаимодействий друг работает на ВЦ геофизики, поэтому Людочке поручили обаять Петра и пристроить к геофизикам внеплановую работу. Как только всё утряслось, Зорин потерял к происходящему интерес, ему не терпелось вернуться к компьютеру. А Игорь заметил вдруг, что в комнате нет Татьяны Сергеевны, и поинтересовался: