Что это было?
Тамара мучительно вспоминала. Так, она была на скалах весь день. Потом дождь, сырые дрова, избушка скалолазов, какой-то противный ветер в разбитое окошко…Потом приперся некто красномордый, до синевы, обрюзгший, неряшливый.
— Я Колян, для друзей просто Гризли, ласковый и добрый, для остальных свирепый медведь, особенно с похмела!
Да, так он и представился. За сотни повторов вычурная фраза стала лживой и пустой. Потом… Захмелевший Колян долго, нудно толковал что-то об устройстве мира…
— Сам видел иной мир, клянусь! — бил себя левой пяткой в грудь.
Видел, но не хватило духу шагнуть. Надо полагать! По его словам, мир он видел за обрезом скалы. Оттуда до вершин сосен — метров сорок вниз. Ясно, что не хватило. Потом…потом она пила одна. Она всегда пьет одна. И думает о своей поганой жизни. Редко, правда, такое случается. Так редко, что ее считают непьющей. Чем-то достал ее этот Колян. Иной мир. Читала она его книжку. Сказка. Да, а что потом было-то? Как ее занесло на скалу? На скалу с дивным названием «Прости-прощай»? Обрез камня, шершавый сиенит под ладонями, сорок метров вниз до макушек сосен. Она помнила каждый метр полета! Бока ее помнили, и зубы, и локти, и ноги от пяток до… Ушла вниз. Бывает. Гораздо чаще, чем принято об этом говорить. Но крайне редко бывает так удачно. Не откинуло от склона, не поломало, проехала почти по вертикалке, тормозя всем, чем можно, и потому цела. А цела ли?
Она поохала и встала. Так, целой кожи, считаем. Нет. Особенно на «тормозах» — но это пустяк, это привычно. Важнее то, что нет и переломов. Надо же, и рюкзачок за спиной висит! Все верно, с собой взяла, потому что мутный этот Колян, доверить вещь такому нельзя. Особенно — альпинистскую вещь. Умыкнуть снаряжение в их среде проступком не считалось. Ну, альпинистка, как же тебя пьяную занесло на «Прости-прощай»? Вот так же в прошлом году ушел и Абрек, кстати, примерно на том же месте.
Тамара подняла голову. И покачнулась. Это не была «Прости-прощай». Это не были сосны вокруг. Это вообще не был ее мир. Ну, Колян! Паскуда.
Она угрюмо топала по тропе. В ее мире — по направлению к кордону заповедника, в город, в цивилизацию. Но здесь-то вполне могло быть и наоборот. Правда, тропа была, и это обнадеживало. Только окружали тропу не сосны. Вот это, кажется, дуб. А вон то? Но явно более южный лес.
Его она заметила только потому, что невольно ожидала наткнуться на Коляна. Мог ведь этот алкаш побеспокоиться и пойти за ней, за пьяной, на скалу? Вряд ли. Ну а вдруг? И тогда, если б он тоже сверзился сюда…и тоже уцелел, кстати…, тогда была б хоть одна знакомая рожа в этом мире.
Человек слабо махал ей рукой со скалы.
— Что, зеленый, прорастаешь на камнях? — язвительно крикнула ему Тамара по привычке и скинула рюкзак.
Для таких случаев она всегда имела с собой реп-шнур. Как-то же придется спускать оболтуса. Сама Тамара страховкой не пользовалась никогда.
Подъем оказался неожиданно простым. Странно, чего он тогда там торчит? Высоты боится, что ли?
Это был, естественно, не Колян. На площадке лежал долговязый чернявый юноша в кожаной куртке, в таких же брюках — и в сапогах!
— Помоги, — пробормотал он. — У меня кончилась Сила.
Значит, сила кончилась. Бывает. Ну, этого добра у Тамары и на двоих хватит. Не зря ее еще в детстве прозвали Жилой — и звали так до сих пор.
Слабо цепляясь за камни узкими бледными ладонями, юноша сползал вниз. Реп-шнур натянулся и гудел, как басовая струна. Лишь бы хватило длины, сил-то хватит. Сама она спустилась, конечно, значительно быстрее его. Легкая скала, неинтересно.
Юноша разлепил губы.
— Я — Владыка Каэдрон, — прошептал он. — А вот кто ты?
— Тамара, — подумав, осторожно сообщила она. И добавила, кстати, припомнив читаную книгу:
— Только что с Изнанки.
— Уверенная для новичка, — недоверчиво заметил юноша.
Она пожала плечами. Наверно, он не в курсе, но скалолазы всегда держатся уверенно. Жизнь у них такая.
— А по тропе идти в косячину? — брюзжала Тамара.
Этот Коля обрел силы чересчур быстро. Как только слопал ее НЗ — так сразу и обрел, и это вызвало неприятные размышления. Не попалась ли она в ловушку для мамонтов, в ямку для дурачков? Слопать на халяву чужой НЗ — это на скалах считалось доблестью. Силы, значит, кончились. Хорошо играл, гнида.
Она не стала бить его по голове. Не стала ругаться. Этим она переболела в детстве.
Каэдрон широко вышагивал между дубов — не-дубов.
— Я не хожу по тропам, видным всем, — уверенно гудел его баритон. Эта тропа — невидимая. Только для таких, как я.
Он не успел еще заметить, что идет один. Он не знал еще главнейший принцип скалолазного братства: не хочешь якшаться — не якшайся. Планета большая, места хватит. С учетом множественности миров принцип приобретал железобетонную незыблемость.
А Тамара еще не знала, что в этом мире, в отличие от ее родного, от судьбы не уйти.
Земля содрогнулась, и скалы призрачно заструились. Землетрясение? Гулкий удар впереди, совсем рядом, заставил Тамару остановиться и оценить ситуацию. Оценить не получилось. Из-за деревьев ей навстречу шагнул надменный Каэдрон. Холодный немигающий взгляд остановился на девушке.
