Красивая стюардесса, эффектная кареглазая брюнетка в синей униформе с золотой птичкой справа на груди и еще какой-то .эмблемой слева, в лихо сбитой набок пилоточке, одаривала. каждого выходящего пассажира ослепительной якобы искренней улыбкой, отработанной настолько, что ее можно было штангенциркулем измерять - и результат всякий раз оказывался бы одинаковым. Мазур этих бедолажек всегда легонько жалел - от этих неисчислимых улыбок у них должны были образоваться невидимые мозоли на смазливых личиках.
Судя по внешности - гачупино, то есть потомок чистокровных испанцев. А может быть, итальянцев - здесь третью сотню лет имело место прямо-таки вавилонское смешение народов. Когда настала очередь Мазура, он получил свою отработанную улыбку, вежливо кивнул красотке и неторопливо стал спускаться по трапу на суверенную территорию Республики Санта-Кроче, где никогда не рассчитывал побывать второй раз, да вот поди ж ты, судьба частенько оборачивается причудливо. Ну, сейчас имелся жирный плюс: в отличие от некоторых прошлых командировок, здесь он не натворил ничего такого, чтобы считаться персоной нон грата и вызвать нехороший интерес со стороны местных спецслужб. Все обстояло - что случалось редко - совсем наоборот...
Внимания он не привлек ни малейшего - самый обычный на вид сеньор с изрядной сединой на висках. Легкий светло-серый костюм, белая рубашка, чуть консервативный светло-синий галстук. И на левом лацкане пиджака - фрачник, миниатюрная копия ордена «Санта-Роса» с мечами, заменявшая здесь орденские ленточки.
Сам он, будь его воля, ни за что не нацепил бы эту побрякушку - глупым выпендрежем на сей счет переболел очень давно, чуть ли не сорок лет назад. Но что поделать, если именно такое указание он получил в числе других инструкций от «торпедного аппарата»[1]...
Комфортабельные автобусы с кондиционерами уже ждали. Поездка к аэровокзалу из синего стекла и блестящих металлических полос не заняла и двух минут. Новый был вокзал, не в пример роскошнее старого, которым Мазур проходил в прошлую командировку.
Поток пассажиров вливался в четыре широких, настежь распахнутых стеклянных двери. Как и предписывала инструкция, Мазур выбрал крайнюю правую. По обе стороны дверей длинной цепочкой стояли люди с надписями на картонных и бумажных табличках - фамилии, какие-то аббревиатуры, а когда и полные названия непонятных ему контор - написанные по-испански и оттого представавшие китайской грамотой. Очень быстро, сделав пять-шесть шагов, он издали натолкнулся взглядом на белую картонную табличку с аккуратно выведенными черным фломастером большими, с добрую ладонь высотой, буквами «MAZUR» Самое забавное, что очень многие могли это принять вовсе не за фамилию, а за аббревиатуру названия какой-нибудь фирмы - их здесь столько, местных и иностранных, что знать все решительно невозможно.
А главное, пониже надписи красовалась - вполовину меньше букв - циферка 8. Условный знак, означавший, что все в порядке и встречает его именно тот, кому надлежит. Не окажись на табличке циферки, надлежало с безразличным видом пройти мимо и позвонить из ближайшего телефона-автомата на впечатавшийся в память номер мобильника. Страховавшие его на случай непредвиденных случайностей люди сидели сейчас в машине у главного входа в аэровокзал, так что все обошлось бы в лучшем виде.
Теперь, приближаясь неспешным шагом делового человека, можно было уделить внимание с видом величайшего терпения державшей табличку - она этого вполне заслуживала. Не табличка, конечно, а молодая женщина лет двадцати пяти, с коротко, лишь чуть пониже ушей подстриженными светлыми волосами и синими глазами. Красивая. Больше того - эффектная, в белоснежной кружевной блузочке и сиреневом деловом костюме (правда, юбочка была коротенькая, согласно моде).
Остановившись перед ней, Мазур сказал по-английски (хозяева должны быть в курсе, что испанского гость не знает):
- У вас на табличке моя фамилия...
- Я видела ваш фотографический снимок, - к некоторому его удивлению, ответила девушка по-русски. - Сеньор адмирал Мазур? Я - Исабель фон Рейнвальд, ваш гид, секретарь... в общем, мне приказано оказывать вам любое и всяческое содействие.
Интересно, подумал Мазур. Судя по фамилии, никак не из русских эмигрантов, коих здесь после гражданской осело немало. А, впрочем, это ни о чем еще не говорит: за немца могли, скажем, выйти ее мама или бабушка. Но гораздо интереснее оговорочка «п р и к а з а н о». Не поручено, а именно приказано, изволите ли видеть. Многозначительная оговорочка, о таком его «торпедный аппарат» не предупреждал - ну, явно и сам не знал, кто именно будет встречать...
- У вас есть багаж?
— Только это, - сказал Мазур, чуть приподняв черный кейс. - Я старый путешественник, к тому же меня предупредили, что всем необходимым обеспечат на месте.
Она понятливо кивнула:
- Да, ваши люди обо всем уже позаботились... Пойдемте в машину?
Она говорила по-русски довольно хорошо (хотя иногда и чуточку забавно складывала фразы) - но выдать себя за русскую в России вряд ли смогла бы.
- Вы долетели благожелательно? - спросила Исабель, когда они были уже у самого выхода.
![Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/storage/book-covers/8c/8c5930280aa7ec8fccf281cccb9a8482874dacc5.jpg)
