Аркадий Викторович Игнатьев поднял руку с пистолетом и, стиснув зубы, нажал на спуск. Выстрелы глухо ударили один за другим, со звоном полетели на пол стреляные гильзы. Рука дрожала. Опустив пистолет и с ненавистью глядя в темноту, Игнатьев поднял вторую руку с зажатой в ней бутылкой. Вкуса виски он не чувствовал, он просто глотал и глотал жидкость, пытаясь найти в опьянении какое-то равновесие внутри себя.
— Не налегай, — раздался за спиной знакомый голос, от которого хотелось избавиться, но он все равно звучал.
— Праздную, — ответил Игнатьев, и вдруг в его голосе появились злые нотки: — Имею право! Соколовский не решил проблему со своей женой, зато я решил проблему с Соколовским.
— А кто решит проблему с тобой, Аркаша?
Алкогольный туман в голове не помешал ему уловить скрытый смысл вопроса. Игнатьев обернулся и увидел, как из темноты под светом фонаря появилась рука с пистолетом и хорошо знакомой буквой «F» на запонке. Пистолет выплюнул с огнем и грохотом пулю, казалось, прямо ему в лицо. Игнатьев сглотнул тягучую слюну с горечью во рту и повернулся к мишени. Пуля пробила отверстие точно в «голове».
— Ты ведь помнишь про наш уговор?
— Уговор я нарушать не собираюсь, — угрюмо ответил Игнатьев.
— Надеюсь, мстить Соколовскому-младшему ты тоже не станешь.
— А зачем? — спросил Игнатьев и стиснул рукоятку пистолета. Волна злости накрыла его, но она принесла с собой твердость и упрямую сосредоточенность. Он поднял руку. Пистолет больше не прыгал в ней, мушка совместилась с целью. Выстрел, еще один! Обе пули попали точно «между глаз» мишени на стене. — На зоне такие, как он, долго не живут.
День или ночь. Игорю Соколовскому было все равно. В маленькое окно камеры СИЗО попадало так мало света с улицы, а свет лампочки под потолком так слепил глаза, что он давно уже перестал думать о таких пустяках, как время суток. Комната для допросов от камеры ничем не отличалась. Те же стены, та же краска, те же потолок и окно. Только не было здесь железной кровати, а был стол и привинченный к полу стул.
Коробочку с кольцом Соколовский поспешно сунул в карман, как только снаружи лязгнул на двери засов. И Вика была все та же. Тот же строгий костюм, знакомая блузка и большие глаза, которыми она умела так смотреть. Вика вошла, обернулась на дежурного, дождалась, когда он выйдет, и села напротив. И опять она смотрела молча и говорила своими большими глазами. Игорь отвел взгляд, нащупав в кармане коробочку, и стал смотреть на сетку с мандаринами, которую принесла Вика, и книгу. С усмешкой он прочитал название на обложке: «Волженкин Б. В. «Экономические преступления».
Протянув руку, Игорь взял книгу и стал переворачивать страницу за страницей, потом поднял наивные и непонимающие глаза на свою бывшую начальницу:
— Где?
— Что — где? — не поняла Вика, недоуменно следя за руками Соколовского.
— Напильник, — тоном заговорщика громко прошептал Игорь и покосился на дверь. — Без напильника ничего не выйдет.
— Прекрати, это не смешно! — вспылила Вика, и ее большие глаза готовы были вот-вот наполниться слезами. — У тебя завтра вечером суд.
— Хорошо, что напомнила, — пытаясь скрыть горечь в голосе, ответил Игорь. — Я как раз собирался тебя пригласить! Есть два билета в первый ряд. Хочешь, Даню возьми.
— Игорь… — Вика смотрела на Соколовского, в его запавшие глаза, на многодневную щетину, больше напоминавшую короткую бороду. — Даня сделал мне предложение.
Подумав, Игорь снова вытащил из кармана руку, так и не достав заветную коробочку с кольцом.
— Надо брать, — уверенно кивнул он. — Такой парень!
— Игорь, я долго думала…
— Я серьезно, — вздохнул Соколовский. — Обвинение просит одиннадцать лет, и я, скорее всего, приму их предложение. А ты прими его предложение. Даня хороший человек и любит тебя. А у меня только одна просьба. — Соколовский снова посмотрел Вике в глаза наивно и открыто: — Не называйте первенца Игорем.
— Хотя бы раз ты можешь не валять дурака? — Вика вскочила на ноги, ее губы прыгали от обиды и негодования.
Круто повернувшись на каблуках, она выскочила из комнаты. Игорь вздохнул и с грустной улыбкой стал смотреть в стену напротив. «Ну вот. Все встает на свои места», — подумал он.
Снова холодная камера, снова одиночество и дикая тоска. «Гнать ее, гнать от себя как можно дальше», — мысленно упрямо повторял Игорь, но перед глазами снова появлялись большущие глаза Вики. «Нет, не ее гнать», — стал уточнять он, проваливаясь в зыбкий, как холодная дрожь, сон.
А дальше сон становился странным. В этом сне Игорь проснулся в восемь утра и его подняли с постели. Начальник СИЗО с контролером все время торопили, заставили быстро собрать свои вещи. Почему-то было очень холодно. «Как на расстрел», — подумалось с привычным сарказмом. Игорь пытался шутить, но его грубо обрывали, и никто не хотел смотреть в глаза. Это напрягало. Снова те же коридоры, лестница, по которым его водили на допросы к следователю. Но теперь еще ниже, на первый этаж. А потом сон стал совсем странным, когда его завели в комнату дежурного и стали возвращать, сверяясь с актом, вещи, изъятые при задержании. В том числе и бумажник с телефоном. Бумажник был пустой. Сон приобретал признаки действительности.
