Темнота окутывала меня, словно густой туман. Я шла по битому стеклу, окуркам, остаткам пищи. В заброшенном здании явно кто–то жил. Справа от меня раздалось бормотание и шорох. Вглядевшись в пространство, я увидела бездомного, который свернулся на грязной подстилке и мирно спал.
Картина не испугала и не удивила меня. А что можно было ожидать от столь мрачного места? Люди приспосабливаются к условиям как могут.
Я иду дальше. Я точно знаю, что этот бродяга мне не навредит. Опасность исходила с другого конца. За дверью. Нет, за несколькими дверями. Я отчетливо ощущала зловещую вибрацию и шла на нее, как на единственный ориентир.
Деревянная дверь висела на одной петле. Я открыла ее, едва не оторвав окончательно. Она не издала шума, хотя было видно, что ею давно никто не пользовался, и та единственная петля должна была заржаветь.
Впереди показалась лестница. Она вела на второй этаж. Я все так же, ощущая притаившуюся опасность, неслышно ступала по полу дальше. Ступени, как и дверь, не издали ни единого звука. Я чувствовала, как они прогибаются под моим весом — старые, деревянные, готовые в любую минуту треснуть, увлекая меня за собой под лестницу. Но ничего не произошло. Я благополучно добралась до площадки второго этажа.
Уже совсем близко. Я даже начинаю слышать что–то, похожее на всхлипы. Остается последняя преграда — очередная дверь в конце длинного коридора. Почему меня посетило чувство дежавю? Возможно от того, что я когда–то точно так же направлялась к двери в конце коридора, и точно так же знала, что увижу нечто ужасное.
Только это был другой дом, другое время. Я должна была снова пройти через ужас. Я это знала.
Вот я оказалась у последней двери. Когда–то выкрашенная в серый цвет, теперь она представляла собой обшарпанную поверхность какого–то грязно–коричневого цвета. В другой ситуации я бы просто побрезговала коснуться ее, но сейчас я знала, что должна проникнуть внутрь.
Повернув круглую ручку, как в фильме ужасов, я толкнула дверь. На меня тут же повеяло сыростью, затхлостью и чем–то еще. Этот запах мне был знаком. Я уже чувствовала его раньше — металлический, с примесью страха. Это был запах смерти и крови. Человеческой крови.
Я шагнула внутрь помещения. Глазам не нужно было привыкать к темноте. Из одного единственного окна без стекол проникал свет луны. Она заглядывала в эту пустую глазницу дома, словно хотела тоже подглядеть за происходящим. Ее диск висел прямо напротив окна, и я могла видеть какая она прекрасная, в своей загадочной красоте.
Ужасная картина открылась моему взгляду. На грязном полу, склонившись над телами двух молодых девушек, стояли мужчины. Безвольно опустив руки, девушки буквально висели на своих спутниках. Один из них отстранился от своей жертвы и взглянул на другую пару. Только теперь я смогла разглядеть, что глаза первой девушки открыты и не выражают абсолютно ничего. Их начала заволакивать дымка. Я так и не дождалась, чтобы она моргнула.
Ужас сковал мое тело. Я не могла пошевелиться, а хотелось закричать во весь голос, чтобы хоть как–то остановить убийц. Я знала, что передо мной убийцы. Их энергия пропитала все вокруг. Я буквально задыхалась в ней.
Отшвырнув, словно тряпичную куклу девушку, первый встал и подошел к другому мужчине. Он положил руку на его плечо и произнес глухим хриплым голосом:
— Хватит, она уже мертва. Ты же знаешь, что нам нельзя пить отравленную кровь.
Его напарник отпрянул от своей жертвы, и ее тело с тяжелым стуком упало на пол.
— Слишком вкусна ее молодая горячая кровь, — ответил он, облизывая губы, на которых остались капли.
— Пошли. Внизу нас ждет еще один, — сказал первый.
Я стояла в дверях, слушая их диалог. Губы не хотели шевелиться. Наконец, я справилась с ужасом и закричала. Я кричала, и кричала, но казалось, что они меня не слышат. Они улыбнулись друг другу, демонстрируя белоснежные клыки, которые услужливо осветила мне луна.
Я все еще кричала, когда они повернулись в мою сторону и двинулись на меня. Глаза, горящие, как угольки, смотрели сквозь меня. Один из них первым шагнул в дверной проем и я, закрыв глаза, приготовилась ощутить сильнейший удар. Но ничего не произошло.
Я снова распахнула глаза.
Спальня. Это была моя спальня. Я смотрела на потолок и не сразу поняла, откуда раздается пронзительный крик. Только мгновение спустя я догадалась, что это я сама издаю громкие, душераздирающие звуки.
«Сон. Страшный сон. Это всего лишь сон», — успокаивала я сама себя, садясь в кровати.
Руками я обняла себя за плечи и поежилась, словно от холода. Но в комнате было тепло. Даже жарко. Начало июля — это говорит само за себя.
Я все еще пыталась отойти от ночного кошмара. За окном пробивались первые лучи солнца. Наконец, спасительный рассвет ворвался в новый день, прогоняя кошмары ночи.
