Есть такое хорошо известное и, к сожалению, не устаревшее выражение: «Иваны, не помнящие родства». Мы часто и долго, теряя в знании и мудрости, оказывались ими по отношению ко многим деятелям нашей отечественной культуры — в первую очередь к писателям, художникам, философам. В том числе и по отношению к Василию Ивановичу Немировичу-Данченко…
Почти 92 прожитых года. От 170 до (по другим сведениям) 250 томов написанных произведений: почти мировой рекорд, а может быть, и рекорд, — тут, по замечанию одного из более молодых современников писателя, Д. Мейснера, пришлось бы точно подсчитать страницы, написанные им и Александром Дюма. Романы, рассказы, стихи, записки путешественника, репортажи с фронтов четырех войн (за что, в том числе за участие в боях в Сербии, на Шипке и под Плевной, где был контужен и ранен, награжден двумя солдатскими Георгиями и орденом св. Анны с мечами), воспоминания, наконец, — вот его жанровый диапазон. Очерки и впечатления о поездках в Соловецкий и Валаамский монастыри на севере и в Святогорский на юге (на Донце), на Каму и Урал, на Волгу и Кавказ, «Очерки Испании» и книги «По Германии и Голландии», «Под африканским небом», сербско-турецкий фронт в 1876 г., уже названные Шипка и Плевна в 1877–1878 гг., Лаоян, Порт-Артур, Мукден в 1904–1905 гг. (только за первый год 350 корреспонденции), Польский и Галицийский фронты Первой мировой войны, затем Верден, Реймс, Ипр, итальянский фронт — вот неполная география его творчества, масштабы его интересов.
Таков был Василий Иванович Немирович-Данченко, сын кавказского офицера, дослужившегося до чина подполковника, потомка запорожских казаков и небогатого, помещика Черниговской губернии Ивана Васильевича Немировича-Данченко; сын армянки, дочери коллежского асессора Александры Каспаровны Якубовой. Василий Иванович — старший брат драматурга, театрального деятеля и критика, прославленного режиссера, одного из создателей Московского Художественного театра Владимира Ивановича Немировича-Данченко.
Впрочем слава, по крайней мере известность, самого Василия Ивановича при жизни тоже была на зависть многим широкой: и во времени, и в пространстве. Ведь он начинал свою литературную деятельность за двенадцать лет до смерти Н. А. Некрасова в 1877 г. и опубликовал в его «Отечественных записках» в 1871–1872 гг. несколько стихотворений под общим заглавием «Песни о павших», а в 1874 г. и «Очерки Мурманского берега». В том же году, в «Вестнике Европы» М. М. Стасюлевича напечатал «Соловки. Воспоминания и рассказы из поездки с богомольцами», вызвавшие высокую оценку, в том числе И. С. Тургенева: «Отличная вещь», — написал он в письме главному редактору журнала. Стихи Немирович-Данченко публикует также в «Гражданине» Ф. М. Достоевского (1872–1874 гг.), хотя впоследствии тот и отзывался неодобрительно о его произведениях. Немало критических высказываний о тоне, языке Немировича-Данченко у Л. Н. Толстого, в то же время высоко оценившего, к примеру, рассказ «Махмудкины дети» и рекомендовавшего несколько десятков его произведений издательству «Посредник» для «народного чтения». «Талантливым писателем» назвал Немировича-Данченко А. П. Чехов. М. Горький, уничижительно упоминавший о нем, в то же время признал в разговоре с М. Н. Слонимским: «А ведь Немирович хорошо написал о Кавказе». Творчество Василия Ивановича привлекало внимание Г. В. Плеханова. Его сочинения были в библиотеке Александра II. Эмигрантская газета «Русское эхо» имела вес основания писать: «В России нет грамотного человека, который не знал бы Василия Ивановича Немировича-Данченко. Несколько поколений русских читателей выросли на его книгах». Еще в 1921 г в России Немирович-Данченко занимал одно из первых мест в читательских предпочтениях.
А в 1924 г. книги Немировича-Данченко были изъяты из библиотек: в 1922 г., получив разрешение о выезде за границу работать в архивах для задуманного исторического труда «Народные трибуны, вожди и мученики», — писатель не вернулся на родину, осев (после годичного пребывания в Берлине) в Праге. Навсегда. До самой смерти в 1936 году.
О причинах эмиграции он — глухо и по-своему самокритично — предуведомил, еще будучи в России. В «письме из Москвы», опубликованном под заголовком «Как живут и работают русские писатели» в «Вестнике литературы» за 1921 год, он, поведав о «голодной, холодной» обыденщине зимы 1919–1920 гг., о воспалении легких, которым заболел, продолжает: «Но не подумайте, что бы я оставался равнодушен к нашей яви. Я отходил от нее временами, как солдат в зимнюю ночь на позициях к костру погреться. Она выдвигает такие грандиозные события и картины… что для оценки их и воплощения в точные образы и типы нужно время и даль». Нужны время и даль…
Но суть, конечно, глубже. Позже, в неопубликованной рукописи «Иов на гноищах», он как бы добавил к написанному в 21-м — тоже деликатно и самокритично: «…все чего-то ждали мы. Не нам-де судить грозу и бурю. Так трудно было нам, интеллигенции, признать бессмысленность событий, которых с сердечным трепетом ждали всю нашу большую, подготовившую их жизнь».
