Не совсем прав был поэт, утверждая, что настроение – это климат сердца. Хотя и складывается из многих «мелких» эмоций и глобальных движений души, представляющих устойчивый спектр ее реакций на внешние раздражители, но помимо сердца в создании настроения активно участвует, к сожалению, еще и голова, особенно – плохого настроения.
У пограничника Честмира Тршеблицкого, значившегося в служебной табели о рангах под кодовым обозначением «гриф», то есть работающего самостоятельно и владеющего допуском к заданиям любой сложности вплоть до применения карт-бланша особых полномочий, имелось много поводов к тому, чтобы настроение его сдвинулось в область отрицательных эмоций, однако основной причиной была привычка к пристрастному анализу заданий руководства. Проанализировав последнее, Честмир понял, что руководители погранслужбы совсем перестали его ценить, ибо, по его мнению, подобные задания обычно выполняют стажеры службы, а не драйверы-прима, к которым принадлежал он сам. Задание состояло в кенгуру [1] до триангуляционного маяка на векторе созвездия Гиппарха, обозначавшего условную границу исследованного землянами космоса; маяк в течение трех суток не выдал обычного «на границе все спокойно».
– Почему эту прогулку поручают мне? – спросил Честмир диспетчера оперативного погранотряда.
– Приказ командора, – лаконично ответил диспетчер, будучи не человеком, а инком, то есть киб-интеллектом.
Честмир еле сдержался, чтобы не нагрубить, поэтому, произнося гневную тираду про себя, не удивился, когда виом связи вспыхнул снова и на него взглянул смуглолицый незнакомец неопределенного возраста: лицо не молодое, но и не старое, тонкое, волосы совершенно седые, в глазах – странное выражение затаенной боли или тоски и жуткая глубина всепонимания.
– Откажитесь от кенгуру, – сказал он. – Вы не справитесь с задачей в таком состоянии.
– А кто вы такой, чтобы советовать мне, что делать? – осведомился Честмир, сдерживая раздражение.
– Тот, кто знает достаточно, чтобы советовать. Если не можете отказаться, будьте осмотрительнее в точке выхода, цена осмотрительности в данном случае – жизнь.
Незнакомец, кивнув, исчез, виом собрался в световую нить и угас.
Тршеблицкий хмыкнул, сказал вслух: «До чего же я люблю идиотские предупреждения!» – и вышел из помещения дежурного десанта под насмешливые замечания товарищей, ждущих своей очереди.
Получая вводные, он ничем не выдал своих чувств, по обыкновению сухо отвечая диспетчеру, но в кабине курьерского когга не сдержался и открыл мидель-захват пилотского кокон-кресла не легким движением пальца, а ударом кулака.
– Кажется, мы не в духе, – заметил инк когга по имени Шарп, когда Честмир, одетый в кокос – компенсационный костюм спасателя, – влез в захват и включилась система компьютерной мыслесвязи. – Что случилось, кто умер?
– Ничего особенного, – буркнул мысленно Честмир. – По-моему, меня решили поберечь… для развлечения сектора. Включайся в работу. Кенгуру по координатам – час, на месте – полчаса, назад – еще полчаса. Вернусь – я им покажу, на что способен драйвер-прима гриф глубокого сектора погранслужбы Тршеблицкий!
Функциональный киб-интеллект когга, исполняющий обязанности координатора-проводника, инк второго класса, знавший все положительные и отрицательные стороны характера своего командира-друга-человека, промолчал. Повинуясь командам главного распределительного компьютера базы, располагавшейся в системе Гиппарха за триста световых лет от Солнца, он вывел когг к нужному стартовому колодцу, предупредил командира о готовности к прыжку, и автоматы базы включили режим «суперструны».
Курьерский когг – это, собственно, спасательный шлюп класса «универсал-абсолют», биомашина пятого поколения, представляющая собой единый квазиживой организм, внутри которого, как семечко в яблоке, обитает водитель, называемый по древней традиции пилотом. Если операция по спасению сложная, то в рейд отправляют сразу два когга, и пилот ведущего называется драйвер-прима, а ведомого – драйвер-секунда.
Рубка такого шлюпа имеет вид трехметрового кресла-кокона, оборудованного системой датчиков, которые подают информацию напрямую в мозг пилоту и через «дисциплинатор» – блок целесмыслового контроля – его мысленные команды исполнительным механизмам.
Честмир привычно влез спиной в рубку, запеленался, проверил включение координатора, а спустя несколько секунд когг вышел из «струны» за сто световых лет от базы в точке, где когда-то разведчиками был установлен маяк «Гиппарх-граница».
Определившись в пространстве с необходимой для работы тщательностью, Честмир озадаченно проверил данные Шарпа: шлюп вышел точно по заданным базой эфемеридным координатам, однако маяка на месте не оказалось, окно локатора было пустым, а эфир молчал. Космос в указанном районе, как и везде, равнодушно ждал, чем закончится его небесконечное расширение, и на эмоции одного человека ему было наплевать.
– Куда он делся? – спросил Честмир хмуро. – Не могли же нас забросить в другое место. Инки базы не ошибаются.
– Я тоже, – сухо отрезал Шарп.
