– А что было потом? – с интересом спросила официантка, придвигаясь ближе и заманчиво сияя глазами.
– А потом я умер, – голосом низким и торжественным ответил ей коммандер Питер Эрнст Редер.
– Да ну вас! – Она шаловливо хлопнула его по плечу полотенцем. – Ладно, видик посмотрите. А мне стойку протереть надо.
Редер вздохнул и принялся тыкать пальцем по кнопкам.
Щелк.
– Я хочу тебя, Ворн!
– Но, Лирика, у меня жена, дети!
– Они тебе не нужны, Ворн… тебе нужна я! Только меня ты хочешь!
– Мне жаль тебя, Лирика! Ты даже не понимаешь всей пропасти между словами «любить» и «хотеть»!
Щелк.
– Подлинный антрацит с Земли. Сформировавшийся миллионы лет тому назад из настоящей живой материи, этот роскошный камень может стать вашим всего за…
Щелк.
– Гррреххх! Видит Всемогущий, мы пытались их спасти. Наших падших братьев и сестер. Мы взывали к ним, вразумляли и молили, но они нас не слушали. Тогда мы отвернулись от них и бежали с того карнавала ЗЛА. Они же за нами не последовали. Они продали нам место, которое считали пустыней. Но мы твердо знали, что сделаем из него рай!
И все же… все же нас подстерегало искушение. Да, даже здесь, где вокруг нас были только братья и сестры. В том самом месте, где мы искали искупления, лежал змий… мы слышали его подлое шипение о богатстве… о власти. Мы могли купить себе рай, нам уже не требовалось его строить. Именно этого мы возжелали, и средство было под рукой. Почти неограниченный запас горючего. И мы пали.
Они так хотели это горючее! Они заплатили бы любую цену… И мы пали. Мы продали наш драгоценный источник, позволили им построить промышленные платформы, где работали их специалисты. И мы помогли им распространить черное пятно греха по вселенной. Мы дали им средства к изнасилованию…
– Гм. Можно я переключу? А то когда Толкователи мокаков начинают вот так про изнасилование вещать, мне что-то не по себе становится.
Редер усмехнулся и отдал официантке пульт. Они самую малость заигрывали друг с другом с тех пор, как он присел к стойке. Похоже, ей пришлась по вкусу его чернявая ирландская привлекательность, а он ничего не имел против ее аппетитно-карамельного шарма. Кроме того, вряд ли он мог рассчитывать на лучшее времяпрепровождение в ожидании транзитных инструкций.
Он огляделся. Большая квадратная комната, свет как раз тот, что надо, повсюду интересные скошенные зеркала. Кабинки одновременно и уютные, и вместительные, а на столики можно не только выпивку, но и локти поставить; даже табуреты у стойки самые что ни на есть удобные. Сама стойка из золотистого дуба имела внизу настоящую латунную подножку – астронавты были в таких вещах ох как разборчивы. На дальней стене бара висели голограммы с подписями. Самые старые относились в основном к Топографической Службе; там были те, кто открывал новые системы или погибал при такой попытке. Более современные демонстрировали главным образом летчиков-истребителей, стрелков и десантников, брошенных на борьбу с мокаками. Расположенный в военном космопорте Кап-Гаттерас бар «Облатка» был своего рода жемчужиной.
«Интересно, – голосом Хамфри Богарта подумал Редер, – почему из всех распивочных на всех базах этого мира мне довелось именно в эту забрести? Ведь этот бар просто образцовый. – Он вздохнул. – Я тут всего раз побывал и уже наверняка знаю, что буду по нему скучать», – грустно подумал он затем. Зато Питер точно не собирался скучать по госпиталю с его изнурительными часами физиотерапии и страстно желал вернуться к настоящей работе.
Официантка переключила видик на спортивную программу, и это разом вывело Редера из задумчивости. Стена превратилась в беспорядочную кутерьму мечущихся фигур, глухих ударов и стонов с ревом толпы на заднем плане.
Красочно разодетые чудища на полном ходу наскакивали друг на друга, испуская театральные охи и крехи вперемежку с низким рычанием. Игра представляла собой что-то вроде американского футбола, только без мяча. Здоровенные мужики толкали друг друга по полю к стойкам ворот, схватываясь и вырываясь. Изображение дергалось и мигало, пока режиссер переключался с одной нашлемной камеры на другую.
Редер с официанткой немного понаблюдали, после чего в обоюдном безразличии отвернулись.
– А почему мы вообще с этими фанатиками в войну ввязались? – раздраженным тоном спросила официантка, имея в виду ту программу, с которой она только что переключилась. – Я хочу сказать, если мокаки хотели от Содружества отделиться, почему мы тогда при первом же удобном случае раз и навсегда с ними не распрощались? Сказали бы им скатертью дорожка и все дела. Нет, правда, почему? – Она недовольно закатила глаза.
– Вижу, моя милая, вы никогда об антиводороде не слышали. – Питер глотнул еще пива. – Реальность такова, что без него Содружеству очень туго придется.
Хотя вопрос был вполне уместен. «Эти мокаки, – подумал Редер, – так омерзительны, что порой кажется – надо совсем с ума сойти, чтобы даже в бою с ними дело иметь».
Официантка сморщила курносый носик.
– Не надо мне про реальность, когда я про мокаков ворчу. Это просто невежливо. И почему они, кстати, мокаки? Если имеются в виду обезьяны, то они куда симпатичнее.
