Вологда. Кириллов. Ферапонтово. Белозерск
Авторы: Генрих Николаевич Бочаров / Всеволод Петрович Выголов
Жанры: История, Путешествия и география, Путеводители
Циклы: не входит в цикл
Формат: Полный
Всего в книге 68 страниц. Год издания книги - 1966.
Север не видел конницы татар. Густые леса, непроходимые болота, бесчисленные реки и озера оградили этот край от татаро-монгольских полчищ. Здесь искали спасения жители разоренных городов. Сюда стекались ремесленники, художники, — словом, весь мастеровой, ремесленный люд, который мог здесь заняться своим каждодневным трудом. Правда, и на Севере было много войн, много пожаров, много горя и много страданий. К ужасам войны прибавлялись неурожайные годы и моровые язвы. Горели села и города, монастыри и церкви, и в этих пожарах погибали бесценные сокровища искусства. И все же по сравнению с другими областями древней Руси Север в тяжелые времена татарского ига и много позднее являл собой богатый и относительно свободный край, еще не познавший всех тягот феодальной эксплуатации. Эти обстоятельства и придали искусству Севера более демократичный и народный характер.
Читать онлайн Вологда. Кириллов. Ферапонтово. Белозерск
Художественные памятники XII–XIX веков
М., «Искусство», 1966
296 стр.
Редактор Е. Н. Галкина. Оформление Ф. Б. Збарского.
Художественный редактор Е. Е. Смирнов.
Технический редактор А. А. Сидорова.
Корректоры Н. Н. Прокофьева и Г. Г. Харитонова.
От авторов
Игорь Грабарь называл древнерусские города рассадниками искусства. Такое определение подходит и к старинным городам и монастырям русского Севера. В них возводили храмы и палаты, строили стены с башнями, писали летописи и военные повести, украшали стены соборов росписью и листы рукописей миниатюрами, создавали иконы и вырезали из дерева замечательную скульптуру, отливали колокола и медные иконки. Словом, не было такой сферы художественной деятельности, где бы городские и монастырские ремесленники не нашли применения делу рук своих. И повсюду они привносили в эти изделия свои вкусы, свои знания, свои этические и эстетические представления.
Именно поэтому памятники искусства, созданные руками простых ремесленников и художников, сохраняют для нас свое очарование. И поныне мы видим в них отпечаток естественных человеческих чувств, вдохновлявших и волновавших мастеров, а порой и просто воспринимаем их как произведения народного творчества.
Север не видел конницы татар. Густые леса, непроходимые болота, бесчисленные реки и озера оградили этот край от татаро-монгольских полчищ. Здесь искали спасения жители разоренных городов. Сюда стекались ремесленники, художники, — словом, весь мастеровой, ремесленный люд, который мог здесь заняться своим каждодневным трудом. Правда, и на Севере было много войн, много пожаров, много горя и много страданий. К ужасам войны прибавлялись неурожайные годы и моровые язвы. Горели села и города, монастыри и церкви, и в этих пожарах погибали бесценные сокровища искусства. И все же по сравнению с другими областями древней Руси Север в тяжелые времена татарского ига и много позднее являл собой богатый и относительно свободный край, еще не познавший всех тягот феодальной эксплуатации. Эти обстоятельства и придали искусству Севера более демократичный и народный характер.
Своеобразие культуры Севера объясняется еще и тем, что северные города и монастыри, возникавшие на перепутьи торговых речных и сухопутных дорог, как губка, впитывали в себя все новейшие течения древнерусского творчества. Новгород, Ростов, Тверь, Москва — вот те города, чье искусство оказало сильнейшее влияние на сложение культуры Севера.
Однако не следует думать, что искусство этих центров воспринималось здесь без всякой переработки и наслаивалось одно на другое. Отнюдь нет. Так, попадавшие на Север в потоке новгородской колонизации иконы, скульптура и другие изделия новгородских художников являлись своего рода образцами, на которые равнялись, но не копировали местные мастера. Точно так же перерабатывались и переосмыслялись памятники искусства других областей, а своеобразный сплав новгородских и московских влияний привел к созданию особой стилистической ветви северного искусства.
Искусство Севера необычайно полнокровно и жизненно. Оно лишено какого-либо мистицизма. Его простые, а порой и примитивные образы настолько конкретны и настолько демократичны, что воспринимаются как порождение живой народной фантазии. Даже скульптура, украшавшая церкви и многочисленные часовенки, была по своему характеру реальной, земной. В образах многочисленных «Параскев» художники неоднократно запечатлевали лица своих соседок, простых русских женщин, а в широко распространенных статуях «Никол» — своих же собратьев крестьян.
В XVII веке стенописцы северных городов — Ярославля и Костромы — создали свою школу живописи. Влияние ее было чрезвычайно велико. Артели ярославских и костромских художников расписывали не только северные церкви, но и московские кремлевские соборы.
Живопись, украшавшая стены церквей, была подлинной энциклопедией для древнерусского человека. Здесь можно было найти изображения исторически достоверных лиц, реальных предметов и т. д.; сцены из священной истории под кистью мастеров стенописи превращались в летопись подлинных событий.
Все древнерусские зодчие, известные и безымянные, славились умением поставить храм так, чтобы он составлял неразрывное целое с окружающим ландшафтом. Но, кажется, нигде это искусство не проявилось так ярко, как на Севере.
Это не только изумительные по своей красоте и слитности с природой ансамбли Кирилло-Белозерского, Ферапонтова или Прилуцкого монастырей, но и маленькие церковки и часовенки. Взбежавшие на пригорки, сказочными дивами вышедшие к рекам или стройными точеными шатрами поднявшиеся над обычными тесовыми кровлями построек, они легко возносятся к небу и издалека, поверх зеленой стены леса или домов, изгородей и стогов, кивают тебе и манят к себе. В них ключ умиротворяющего, неяркого северного пейзажа.
И если читатель этой книги сумеет, побывав на русском Севере, полюбить этот край, его природу, его архитектуру и его искусство, мы будем считать свою задачу выполненной.
Рассказывая о памятниках Вологды, Кириллова, Ферапонтова и Белозерска, мы руководствовались принципами наиболее удобного их осмотра: поэтому хронологическая последовательность не соблюдается. Иногда о памятниках XVIII века говорится значительно раньше, чем о произведениях XV столетия. Однако, чтобы читатель получил ясное представление об общем развитии того или другого центра, авторы предпосылают каждому разделу небольшие исторические очерки, в которых материал располагается в строго хронологическом порядке.
