В Кендрии на киршийцев поглядывали свысока. Их считали простоватыми, старомодными и просто странными. Некоторые кендрийцы, мнившие себя особами исключительно утонченными, прогрессивными и цивилизованными, так вообще могли позволить себе презрительно морщить носы и, попивая какое-нибудь Карлю Вайц или Шеллени 1047 года, жеманно рассуждать о «восточных полуварварах». Не забывая при этом демонстративно преклоняться перед Ламаром и, скорбно качая головами, сетовать о возмутительной отсталости отчизны в сравнении с ним. В самом Кирше же были твердо убеждены, что и Кендрия, и Ламар, и Гаржа с Фефом даже в подметки ему не годились, а о нравах «недотеп с запада» в народе ходили такие анекдоты, что исключительные кендрийцы поперхнулись бы своим вином, услышь они их.
* * *
Кареты, сопровождаемые всадниками в синих плащах, катили по заснеженным полям и перелескам. Айрел, поглядывая на однотипные пейзажи сквозь заледенелое стекло, отстраненно перебирал в голове известные ему сведенья о своей «родине» и людях, с коими ему вскоре предстояло встретиться. Гордых и настолько родовитых, что гобелены с их генеалогическими древами наверняка не умещались на стенах.
* * *
Семь кланов Кирша существовали издавна, хоть и не всегда. Если верить легендам и преданиям, некогда этими землями правил другой княжеский род, однажды полностью сгинувший. Как именно — версии разнились. Согласной одной, его вырезали иноземные захватчики, по другой — он сам принес себя в жертву, творя ритуал, призванный защитить страну от мора, в соответствии с третьей — принял на себя проклятье Темного Супостата, адресованное всему народу Кирша, тем самым, опять же, его спася. Затем осиротевшую княжью корону нашли семеро «славных мужей», первыми прибывших на место трагедии, и порешили честно ее поделить. Один взял рубин и основал клан Митлдин, сапфир достался первому Роттери, жемчуга выбрал основатель Говерал, а золотистый топаз — родоначальник Валдмунт. Пращур Карза вынул из золотой оправы фиолетовый аметист, предку всех Онора приглянулся голубой александрит, изумруд же сам упал в руку последнего из семерых. И поняли все, что самый почитаемый из камней, камень жизни, выбрал нового князя. Воссел «славный муж» на пустой трон и провозгласил начало рода Аверил.
Впервые услышав эту легенду от Триши, Кеане поинтересовался, почему, раз обладание изумрудом несло в себе такие перспективы, все остальные «мужи» не кинулись первым делом выковыривать именно его. Ответа и на этот, и на второй свой вопрос (чего такого «славного» в разграблении имущества покойников?) он так и не получил.
Этот миф не только обосновывал права семи родов на власть, но и закреплял их клановые цвета, а оные имели для киршийцев особое значение. Если верить переписи населения, проведенной в начале правления ныне покойного великого князя Тамрина, в Кирше проживало сто тридцать девять мелких кланов, как подчинявшихся тем или иным из великих, так и независимых, обитавших в отдаленных или труднодоступных районах страны. У каждого из них также имелся свой цвет, однако если оными по закону мог безнаказанно пользоваться кто угодно, то не приведи Давиана постороннему вырядиться в те, что принадлежали семи родам. Впрочем, тут был нюанс: клановым считался лишь определенный оттенок. К примеру, любой желающий мог расхаживать в красном под боярышник, землянику, или бруснику, однако покусившемуся на их клюкву Митлдин отрубили бы палец. Как и представители прочих великих родов, застань они кого в рубашке не того цвета. Исключение делалось лишь в том случае, когда вещь была подарена человеку кем-то из верхушки клана. Получить такой подарок считалось огромной честью. Те же Онора, если верить поверью, ни разу за всю свою историю никого оного не удостоили.
Помимо основного цвета у каждого рода имелся еще и дополнительный, но к нему относились куда спокойней. Его использование посторонними лицами к наказанию не приводило, однако собственников всё равно нервировало. Исключение составляли лишь былые правители Кирша, чью фамилию народ не то позабыл, не то поленился придумать. У волчьего клана, как их называли по гербовому зверю, был лишь один цвет — черный. Вбирающий в себя все остальные, он, по мнению одного из летописцев, как нельзя лучше подходил эпохе, предшествовавшей «разделению власти». Хоть его ношение и не возбранялось, он не пользовался популярностью у народа.
Кстати, из-за связи с мифическими правителями к волкам в стране отношение было особым. Считалось, что эти животные могли свободно ходить между миром живых и загробьем. Жрецы Давианы, пришедшие в страну куда позже возникновения сего поверья, ради привлечения паствы с данным утверждением спорить не стали и даже согласились признать за этими зверьми легкий флёр божественности. Что, впрочем, совсем не мешало практичным киршийцам на них охотиться при наличие специального защитного амулета, шить из них шубы, набивать чучела, а то и вовсе стелить шкуры к камину вместо ковриков. Также по традиции гербовые животные прочих кланов не могли быть крупнее волка, что, принимая во внимание не особо впечатляющие размеры зверя, в свое время оставило им не самый богатый выбор.
