До бамовского моста, до Зейска, по реке оставалось около двухсот пятидесяти километров, когда вдруг мы обнаружили, что в «двух шагах», сразу же за плотиной Зейской ГЭС, где мы задержались на денек, целый порт работает на «наш» мост. Сюда с Транссибирской магистрали, со станции Тында, шли грузы: техника, сборно-щитовые дома, горючее, стройматериалы. «Уралы» и «Магирусы» с эмблемами на борту «БАМ. Мостоотряд-70», пройдя сотни километров и перевалив через хребет Тукурингра, спускались к воде, к судам, на одном из которых нам предстояло добираться до строящегося моста в верховьях Зеи...
Как только сухогруз СТ-69 отошел от причала, капитан Виктор Васильевич Федоренко снял с себя белый форменный китель и, как дома, в майке встал за руль. После знойной стоянки судно, обдаваемое прохладным ветром, тарахтя дизелями, спокойно шло по большим глубинам Зейского моря, которое сейчас растеклось среди горных отрогов, заполнило ложбины. Зеленые сопки в воде, а впереди открываются лиловые горы, меняющие свой цвет по мере приближения, облака, похожие то на белых скакунов, то на летящие паруса...
Конечно же, чтобы осознать, как далеко от дорог и большой жизни строится мост, надо было пройти по этому заполняющемуся водохранилищу.
Это нужно было и для того, чтобы, увидев северные районы этого бесконечно зеленого края, понять причину, по которой трасса БАМа здесь, в Амурской области, должна проходить далеко от Транссибирской дороги, почти на хвосте Зейского моря.
К вечеру, когда с правого борта вдали показались редкие огоньки поселка лесозаготовителей, перед нами неожиданно возникло настоящее море с туманными горизонтами и свежим ветром. Капитан говорил, что в этих местах еще недавно лежала луговина с марями и болотами. С заполнением водохранилища поселки леспромхозов отступили вместе с берегами...
Светлого времени дня осталось около получаса, и потому Виктор Васильевич гонит судно — он хочет пересечь этот водный простор до темноты и встать на ночь где-нибудь у берега в тихой бухточке. Но сейчас капитана беспокоит и другое: из-под воды торчат черные стволы деревьев, оставленные во время затопления в надежде, что по весне ледоход срежет их. Ледоход прошел, но кое-где еще остались эти зловещие стволы. Сережу, своего второго помощника, капитан отправил на бак впередсмотрящим. Но, несмотря на это, Виктор Васильевич, стоя за рулем, все время втискивает свое грузное тело в окно рубки и в бинокль всматривается в серую рваную поверхность воды. Надо глядеть в оба. Не заметишь — и торчащее под углом окаменевшее дерево пропорет днище сухогруза.
Пришла в рубку и Валентина Александровна, повар на судне, села рядом со своим мужем, капитаном. Она тоже приникла к окошку рубки, подалась вся вперед.
Горизонт весь в чернильных разводах, сквозь которые просвечивают малиновые надрезы: С правого борта где-то в темноте мигает огонек. Мы уже подходили к верхней границе подпора воды, когда из-за тумана потеряли огонек бакена, указывающий на горло реки среди множества протоков и рукавов. Море кончалось, начиналась река, в поисках которой мы еще долго плутали, пока к двум часам ночи не приткнулись к низкому берегу, пахнущему сырой зеленью.
Здесь стояло множество судов — больших и малых...
Рано утром, оставив на своих стоянках лихтеры и сухогрузы с большими осадками (они ждали подъема воды), наше судно на малом ходу осторожно пошло по реке.
Крутые повороты. Отмели и тихая вода...
Мы уже подходили к Зейску, когда пошел мелкий моросящий дождь. Поползли низкие муссонные облака, и, как отметил капитан, подул юго-восточный ветер с Тихого океана.
— Хорошо... — неожиданно сказал капитан. — Теперь река поднимется...
Михаил Винтоняк был первым человеком, с которым мы встретились на берегу. Мы стояли и смотрели на одинокие избы в березняке, когда из-за поворота дороги появился оранжевый самосвал. Увидев нас, шофер притормозил:
— Если вам в поселок, то он выше... Садитесь, подвезу.
Мы забрались в уютную кабину «Магируса» и тут же шумно познакомились. Шумно, потому что было приятно сознавать, что первый же встречный здесь, в эту пасмурную погоду, оказался открытым, добрым парнем.
Не успели мы отъехать и сотни метров, как Михаил, видимо, от одиночества за рулем, сразу, безо всякой приглядки к нам, стал рассказывать, какими были эти берега в феврале 1975 года.
— Сильно испугали они меня, краем света казались...
— А откуда приехали? — спросил я.
— Да вроде и недалеко отсюда... С Комсомольска-на-Амуре. Вызвал меня начальник мостоотряда на Амуре, Сентюрин Николай Дмитриевич, и говорит; «Есть у тебя желание ехать на Зею? Мы тут отбираем хороших людей. Если есть желание, давай». Я согласился, конечно. Надо было получить технику в Хабаровске, добраться до Тыгды и организовать перевозку грузов сюда.
Михаил мне сразу показался человеком собранным, любящим порядок и оттого склонным к обстоятельности.
— Выдали нам теплые спецовки, хорошие шубы — предупредили, что условия на Зее тяжелые. Дорога вся по льду. Зима. Второго февраля выехали в Хабаровск, получили пять новеньких «Уралов» и двинули в Тыгду. А там нас уже поджидал Мясоедов Юра — он был у нас в Комсомольске-на-Амуре на строительстве моста завгаром...
