ГРУППА ПЕРВОГО КОНТАКТА ООН:
Профессор Раджавур Сигерсон — исландский дипломат, руководитель группы.
Бригадный генерал Уэйн Бронсон — американский военный в составе группы.
Доктор Юки By — китаянка, ученый-физик.
Сэр Джонатан Кортни — шотландский социолог.
Доктор Мохад Малавади — индийский филолог, эксперт по межвидовой коммуникации.
Товарищ генерал Николай Николаев — советский военачальник, командующий Силами охраны планеты.
ПРИШЕЛЬЦЫ:
Айдоу — командир.
Гастерфаз — охранитель.
Бозтванк — бортинженер.
Скви — коммуникатор.
Трелл — техник.
КРОВАВЫЕ ВЫШИБАЛЫ:
Курок — главарь банды.
Бур — его лейтенант.
Лобзик — старший костолом.
Лом — бывший мотоциклист.
Шлямбур — спец по холодному оружию.
Свечка — налетчица.
ВЕЛИКИЕ ЗОЛОТИСТЫЕ:
Авантор (Впередсмотряшая) — попечительница СОЛ III.
Семнадцатый (№ 17) — ее первый помощник.
ПРОЧИЕ:
Лейтенант Аманда Джексон — офицер Сил поддержки порядка Нью-Йоркского департамента полиции.
Роберт Вайс — полковник сил НАТО.
Долорес Боливар — секретарша.
Френсис Макдогерти — менеджер Отдела расчетов.
Гектор Рамирес — бухгалтер того же Отдела.
Вильям Патерсон — шеф полиции округа Манхэттен Центрального Нью-Йоркского департамента полиции.
Эмиль Валуа — Генеральный Секретарь ООН.
НАТО — Организация Североатлантического договора.
Агент Таурус — живое ядерное оружие.
Агент Вирго — ядерный противоагент.
И другие…
Бац! — и стремительный софтбольный мячик свечой взмыл в голубое небо Нью-Йорка, быстро уменьшаясь в размерах. Ухмыляющийся отбивающий бросил биту себе под ноги и помчался к первому “дому”, словно кошка, у которой подожгли хвост.
— Взял! Взял! — выкрикнул Гектор Рамирес, быстро перебирая тонкими ногами и пятясь в заросший сорняками центральный круг поля.
Товарищи его, отдыхающие под тенью деревьев, росших на краю спортивной площадки Центрального парка, хриплыми голосами выражали мнения по этому вопросу. Гектор был парией в команде: стараясь изо всех сил, этот малыш приносил мало пользы. Словно кожаная тарелка радара, его рукавица неотрывно следила за траекторией полета белого мяча, пока он совершенно не растворился в сиянии яркого августовского солнца.
Это была последняя игра в серии летних игр с выбыванием, которые проходили между различными отделами и департаментами Гендерсон Корпорейшн. Ко всеобщему удивлению, Отдел расчетов (команда Гектора) вел со счетом 2:0, заполнив все базы, и с двумя аутами. Капитан команды Отдела расчетов Френсис Макдогерти, по прозвищу Скряга, был настолько уверен в победе, что позвонил и заказал для победителей пиццу, истратив на это свой собственный четвертак.
И вот разразилась катастрофа — Гектору предстояло поймать мяч. В предчувствии неизбежного провала Гектор слизнул с верхней губы солёные капли пота, пристально разглядывая пустое небо. Каким-то образом он почувствовал, как свиные глазки Макдогерти прожигают в нем отверстия, словно двуствольный лазерный пистолет, и от этого в желудке несчастного бухгалтера начал выделяться едкий сок. Если Гектор поймает этот мяч — его команда выиграет. Если нет — нет. Все было предельно просто.
Рамирес прекрасно знал, как страстно его начальник желает заполучить главный приз фирмы. Своими собственными, пораженными артритом руками Макдогерти извлек из напоминающих катакомбы подвалов главного офиса деревянный шкафчик, тщательно отчистил, покрасил и отполировал его до такого же состояния, в каком этот ящик был только в дни своей молодости. И теперь этот деревянный чемодан, сверкая, как намасленный бриллиант, красовался перед входом в отдел, ожидая того момента, когда внутрь его поместят серебряный кубок компании.
“О Боже, милостивый и милосердный! — подумал в панике Рамирес. — Макдогерти, несомненно, обвинит в поражении лично меня, и страшно подумать, что он тогда сделает. Он может даже перевести меня обратно… в бухгалтерию! — Рамирес почувствовал, что сейчас лишится сознания. — В отдел платежей. Лучше смерть, чем такая незавидная доля!”
Рамирес бешено приплясывал на одном месте, топча сухую траву, безнадежно пытаясь выбрать наиболее подходящую для ловли мяча позицию. Между тем мяча по-прежнему не было видно. “Да где же эта чертова штуковина?” — думал он про себя.
Мяч исчез без следа. Будучи крайне застенчивым человеком, Рамирес за всю жизнь не испытывал на себе такого давления, за исключением того раза, когда его мать дала ему двадцать четыре часа на то, чтобы он выучился самостоятельно одеваться. Это было как раз перед его поступлением в колледж. Теперь от него снова ждали подвига.
Чрезвычайно развитое воображение шептало ему, что он начинает чувствовать дрожание воздуха, словно в нем был заключен мощный статический разряд. Гектор не удивился бы, если бы вокруг него посыпались искры. Кровь тяжело стучала в висках, а в груди образовался какой-то болезненный комок. Рамирес с трудом улыбнулся. Разве не были налицо все признаки сердечного приступа? Это было бы прекрасно! Вместо бесчестья — смерть!
Он был готов на все, лишь бы не навлечь на себя праведного гнева Макдогерти и не выставить себя ничтожеством в глазах мисс Боливар.
