– Проклятые родственнички!
Женщина в чёрном отвернулась от окна и взглянула на говорившего. Её лицо со впалыми щеками и бледными поджатыми губами могло показаться безжизненным, если бы не горящие ненавистью глаза.
В молодости она была редкостной красавицей. Даже сейчас её пышные тёмно-русые волосы, убранные под чёрный бархатный головной убор, и стройная девичья фигура с высокой грудью могли бы привлечь взгляды многих мужчин, если бы не каменное выражение её лица.
Эльма Гинратус, вдова богатого торговца Пуниса Гинратуса и дочь бывшего лангракса Солонии Кэстрола Сардивана, посмотрела на ворвавшегося в комнату сына. Ненависть в её глазах тут же погасла, уступив место беспредельной нежности.
– Что-то новое приключилось в этом прогнившем государстве? – Её губы сложились в подобие улыбки. – Или наш дорогой Повелитель успел обзавестись ещё одной парой рогов?
Юнарий шутки не оценил. Он рухнул на стоявший у стены диван и, поджав тонкие, как у матери, губы, зло процедил:
– Хуже… Он, видите ли, сдох! И трон теперь должен перейти к Наследнику. Рубелий даже не скрывает бурной радости – власть сама плывёт к нему в руки. И теперь-то он её уж точно не выпустит! Они с этой сукой гахарской расстарались, настрогали сыновей – целых двух, не считая последнего, недоделанного. И каждый из них, если что, тоже сможет сесть на трон.
Мать молчала. Новость, которую она с нетерпением ждала все эти долгие годы, обрушилась так внезапно, что она, сотни раз представлявшая себе этот момент, вдруг растерялась. Мысли роились в голове, тесня друг друга, но женщина постаралась сосредоточиться на одной. Самой главной… Её сын должен стать Повелителем Нумерии!
Мужчина вскинул глаза и, увидев, как остатки краски медленно сползли с лица матери, хмыкнул:
– Только зря он засуетился! И рановато начал примерять корону на свою тупую башку. Палий, оказывается, успел кого-то там заделать после свадьбы своей заморской невесте. И у меня, может, наконец родится братик… Или очередная сестричка! – Юнарий оглушительно захохотал, став в этот момент удивительно похожим на своего отца.
Эльма, у которой от такой чехарды событий просто подкосились ноги, устроилась на диване рядом с сыном и заставила его рассказать эти новости ещё раз, но теперь уже со всеми возможными подробностями.
Лазутчик, прибывший утром из Остенвила, не был вхож во дворец Повелителя, но тамошняя прислуга оказалась так же болтлива, как вся прислуга во всех дворцах. За пару дарков или кувшин вина они были готовы рассказать всем и каждому так тщательно скрываемые господами тайны, совершенно не мучаясь при этом угрызениями совести. Одним словом, привезённая из Антубии девка оказалась так плодовита, что зачала в первую же ночь, и именно от Палия. Чему стали свидетелями все члены Большого Совета.
До рождения ребёнка делами государства будет управлять Малый Совет, куда вошёл и прибывший с невестой Великий посол Мардих, на редкость хитрый и вёрткий мужчина. Он изолировал молодую вдовушку от всех, чтобы, упасите Боги, она не подверглась влиянию чьего-нибудь чёрного глаза. Хотя чернее её глаз во дворце, пожалуй, было и не найти. Ну-у, если только очень поискать…
Но на самом деле там всё было не так уж и хорошо. Лазутчику рассказали – за два дополнительных дарка, естественно, – что к девке каждое утро приходит приставленный к ней лекарь. А она становится всё бледнее и худее, и на прогулках просто виснет на своей прислужнице, едва переставляя ноги.
А ещё – тут лазутчик заговорщески сообщил, что эта сплетня стоила ему целых пять дарков – почти каждый вечер в комнату к безутешной вдовушке пробирается её личный переводчик, сынок Великого посла. И судя по тому, что он частенько задерживается там до самого утра, они весьма интенсивно занимаются изучением всех местных наречий.
Оставалось загадкой, знают ли об этих ночных бдениях члены Совета, но пока во дворце спокойно, хотя сразу же после похорон все они страшно переругались. Орали так, что было слышно даже во дворцовом парке. Рубелий сцепился с братом, который никак не хотел признавать его безоговорочное право на трон. Первый претендент выскочил из зала такой красный, что оставалось только удивляться, как его на месте не хватил удар. Но Главный сигурн решительно встал на сторону Главного судьи, и Рубелию таки пришлось согласиться, потому что по закону Нумерии право на трон в первую очередь имеет ребёнок мужского пола, который может родиться у вдовы. И им всем придётся подождать… всего каких-то восемь с половиной месяцев.
Эльма молчала, впитывая каждое произнесённое слово. Любое из них могло таить как опасность для её любимого сына, так и надежду, которая, впрочем, в ней никогда не умирала. С того самого дня, когда она узнала, что Палий стал Повелителем этого государства.
Она любила и жутко ненавидела этого человека одновременно. Всю свою жизнь Эльма молилась за него Богам и проклинала его, поломавшего ей жизнь. Хотя, разве не сама она её поломала?..
Всё чаще женщина мысленно возвращалась к тому дню, когда впервые увидела Палия Корстака, стройного семнадцатилетнего юношу, приехавшего с дядей и братом Рубелием в их дом с поручением от правившего в то время Повелителя, их отца. Что это было за поручение, она уже не помнила, её больше интересовали пышные волосы и пухлые губы посланника.
