«Лифт отключен на время ремонта лестницы».
Я заморгала, прочитала объявление второй раз, третий, потом посмотрела на соседку, которая стояла у почтового ящика в спортивном костюме и домашних тапочках, и спросила:
– Сонечка, а как вы сюда попали?
– По ступенькам сбежала, – пояснила Софья. – Яковлева окончательно ума лишилась. Вчера выхожу из кабинки, а она вот тут у стены притаилась. Увидела меня, щеки раздула так, что, казалось, сейчас лопнут, и как рыкнет:
– Климова! Зачем на лифте катаешься?
Здорово, да? И что ей ответить? Говорю ей:
– Зоя, я не ребенок, чтобы баловаться, просто спустилась вниз. Чем ты недовольна?
Климова прищурилась.
– И тут она выдает: «Софья, у нас новый лифт, он проходит обкатку. Нельзя на нем туда-сюда шлендрать. Со второго этажа можно и пешочком спуститься». Я опешила. А сегодня! Глянь! Лифт отключила. Объяву повесила! Яковлева точно с ума сошла. Подъемник у нас что, для декорации?
– Поняла, – сказала я. – Но лестница-то в порядке? Ремонта нет?
– Бегай по ступенькам сколько угодно, – фыркнула Соня.
И тут у меня зазвонил телефон.
– Как дела? – спросил Костин. – Хоть что-нибудь удалось узнать?
– Сейчас поднимусь домой и все расскажу! – пообещала я.
Дверь в нашу квартиру была приоткрыта, я удивилась, вошла в прихожую, погладила Фиру и Мусю, которые выбежали встретить меня, и заглянула в столовую.
– Лампуша пришла! – завопила Киса, размахивая вилкой.
С вилки слетели макароны и попали прямо на грудь соседке Зое, которая сидела рядом с девочкой.
Яковлева брезгливо поморщилась, взяла из держателя бумажную салфетку, осторожно сняла с ее помощью спагетти с мясом и бросила на стол.
– У меня сегодня три пятерки, – продолжала ликовать малышка, – по матишу, инглишу и поведению!
– Хорошо, что ты пришла, – поджала губы Яковлева, – встал вопрос о…
– За картину «Март наступил» мне тоже «отлично» поставили, – радостно объявила Кисуля.
– Сейчас детей всяким глупостям учат, – поморщилась Зоя. – Февраль за окном! Холодина!!! Встал вопрос о…
– Тепло точно придет, – оптимистично заявила Киса, – а мой рисунок нужен для выставки.
– Встал вопрос о… – резко повысила голос Зоя.
– «Чудеса весны», – весело болтала Киса, – она же всехняя весна, и каждому начудит!
Зоя фыркнула.
– Всехняя, ихняя… Лампа! Твой ребенок чудовищно необразован!
Роза Леопольдовна, стоявшая у кофемашины, обернулась. Взгляд няни полыхал как пламя из пасти огнедышащего дракона. Пусть вас не удивляет такое сравнение, я воочию видела, как из глаз Краузе вылетают языки пламени.
– Она невоспитанна, размахивает вилкой, болтает с набитым ртом, не дает взрослому человеку слова произнести, – продолжала Зоя, – бросила на мою одежду еду! И разговаривает, как в коровнике! Всехняя! Да ее никто замуж не возьмет, проживет старой девой с десятью кошками.
– Сколько кисок! – обрадовалась девочка. – Суперски! Еще и собак заведу.
– Да она просто дебилка! – взвизгнула Зоя.
Вот тут мое терпение лопнуло.
Я встала.
– Госпожа Яковлева, покиньте наш дом.
– Встал вопрос о… – как ни в чем не бывало продолжала свою партию главная по подъезду.
Я набрала побольше воздуха в грудь. В ту же секунду мопсиха Фира, которая из-за цвета своей шерсти получила домашнюю кличку Черный Лебедь, а из-за ничем непоколебимой невозмутимости получила еще имя Аристотель, неожиданно быстро посеменила к Зое, села у ее ног и, задрав голову (что для мопса весьма непросто), посмотрела в лицо гостьи.
– Вам отказано от дома, – сказала я, – уходите.
– В смысле? – опешила Яковлева. – У нас назрел вопрос…
Фира удовлетворенно вздохнула, встала и несвойственной ей рысцой покинула столовую. Поведение Черного Лебедя меня озадачило. Как правило, Фируся лишний раз лапой не шевельнет. И уйти из комнаты, где кто-то ест, тоже не в ее правилах. Из-за того, что объем талии Фиры превысил ее рост, псинку посадили на диету, и она проводит весь день в столовой в трепетном ожидании момента, когда у кого-то с тарелки на пол что-нибудь упадет. И вдруг! Спешная эвакуация!
– Почему у меня ноги мокрые? – изумилась Зоя, опять не закончив фразу. – Откуда вода?
Тут-то я поняла, чем занималась Фира, почему она уселась у ног Яковлевой, а потом поспешно сбежала. Наши мопсихи обе, и Муся, и Черный Лебедь, без памяти обожают Кису. Может, Фируша экстрасенс? Или она лучше понимает речь людей, чем мы думаем? Фируша поняла, что Яковлева обидела девочку, обозвала ее дебилкой, и решила ей отомстить.
– Что за черт? – недоумевала старшая по подъезду.
– Уходите, – приказала я, – немедленно.
– Да что случилось? – заморгала Зоя.
– Вы посмели оскорбить моего ребенка, – отрезала я.
– Правда глаза колет, – ехидно заявила соседка, – никто не хочет ее слышать. Ложь куда приятнее. Но я всегда говорю людям истину! Девочка ваша невоспитанна. И глупа. Я пыталась ей объяснить, что замуж ей с такими манерами не выйти. И что? Она испугалась? Нет, обрадовалась. Как ее назвать? УО!
Мне захотелось схватить веник и со всего размаха наподдать Яковлевой. Я уже направилась к шкафчику, в котором хранится метла. Но тут из-под стула Кисы вылетела всегда скромная, нежная мопсиха Муся, оскалила зубы и понеслась на старшую по подъезду с рычанием, которому мог бы позавидовать разъяренный лев. Зоя завизжала, вскочила и была такова.
