Оглавление
ЖИЗНЬ НАЛАЖИВАЕТСЯ
БЛАГОДАРНОСТИ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Введение
ОБЩИЙ ОБЗОР РАБОТЫ С ОЩУЩЕНИЯМИ
Фазы работы с ощущениями
ДИАГНОСТИЧЕСКАЯ ФАЗА
ИНСТРУМЕНТ ИССЛЕДОВАНИЯ
СОМАТОТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ “ДЕБЮТЫ”
НАПРАВЛЕНИЕ СПРАШИВАНИЯ
СВОЙСТВА НАЙДЕННОГО В ТЕЛЕ
ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ
Специфика состояния сознания
Психостатическая парадигма
ФАЗА ОЦЕНКИ
К ТЕОРИИ
ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ ФАЗА
СОМАТОСТРУКТУРА
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕРАПИИ
СЛУЧАЙ
ТЕРАПИЯ — ПРОДОЛЖЕНИЕ
ОРГАНИЗАЦИЯ “ОТЛОЖЕНИЯ”
ПРОМЕЖУТОЧНОЕ СОСТОЯНИЕ
ФАЗА НАРАБОТКИ ПОЗИТИВА
РАБОТА ПОСЛЕ РАБОТЫ
САМОРЕГУЛЯЦИЯ
ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ
ОБЛАСТИ ПРИМЕНЕНИЯ
ПОСЛЕСЛОВИЕ
ЗНАЧЕНИЕ НЕКОТОРЫХ ПРИНЦИПОВ И ТЕРМИНОВ
ЖИЗНЬ НАЛАЖИВАЕТСЯ
Клиентка: Что-то у меня кожа на голове побаливает, может, какой-то другой уход нужен?
Мастер: Ничего тут не поделаешь: невралгия от жизни.
Разговор в парикмахерской
Все первые книги, рассказывающие о своем, об авторском, неуловимо похожи друг на друга. Все мы, впервые объясняясь с неведомым нам читателем, впадаем то в пафос, то в самоиронию, то еще во что-нибудь. Всех одолевают сомнения: а не велосипед ли мы изобрели? Пополам с гордостью: но ведь ездит! Нетвердо зная, для кого пишем, мы на всякий случай смешиваем языки: академический с разговорным, рабочий жаргон своего “цеха” — с лихим публицистическим... А то и вовсе начинаем в наивной отваге сражаться с оппонентом, который нас и знать не знает...
А еще первые книги — всегда самые личные, как будто мы не уверены, будет ли вторая, и спешим сказать все, что важно. Будут, будут и вторая, и четвертая, но что-то изменится бесповоротно. Мы научимся соизмерять усилия, учитывать подводные течения и встречный ветер — а вот так выкладываться на дистанции, как в первый раз, уже не станем...
Перед Вами — первая книга автора, рассказавшего о своем. Пытаться притянуть ее к существующим “раскладам” — дело совершенно неблагодарное. Все равно не понять, почему почтенный аутогенный Шульц оказался главнее других “отцов-основателей”, в том числе и классиков телесно-ориентированных подходов; почему одним столько внимания, а другие упомянуты почти небрежно; что имеется в виду под кажущимися понятными терминами и вообще — по какой “исправленной карте звездного неба” автор путешествовал, как учитывал контекст. Да, здесь запросто встречаются Дон Хуан и святые старцы, Кречмер с Роджерсом, мануальная терапия с рисуночными тестами и даже — в одной строчке! — Эриксон с Алексейчиком... Бывают, прямо скажем, “странные сближенья”, и на этом карнавале полно знакомых масок. Приглашены же они автором в таком невероятном составе по самым разными причинам: кто из личной признательности и почтения, кто для солидности, кто по любви, кто по протоколу, а кто и просто так, для компании. Ну ладно, дело хозяйское.
Гораздо интереснее другой вопрос — о тех, без кого нельзя обойтись. Ради кого, собственно, и завертелся весь хоровод авторитетов, для кого придумалась предлагаемая автором терапия, как ее ни назови. Вы их узнаете, их нельзя не узнать... “Кто скажет, как живет тихая, пьющая женщина со своим ребенком, никому не видимая в однокомнатной квартире...”* Ну, допустим, даже и непьющая, и не женщина вовсе, а дядька из электрички — но ЗДЕСЬ и ТЕПЕРЬ.
Любезный читатель, вспомните (или представьте) себя вне своего профессионального контекста — сегодняшнего, разумеется. То есть отобранного, очищенного от случайностей. Так вот, сидите Вы, допустим, на приеме в ПНД или поликлинике, центре психологической помощи или консультативном кабинете. Улица, скорее всего, Строителей. За окном — сами знаете что. На улице, разумеется, зима. И приходит к Вам на прием тетка — а мысленно их называют именно так — и в ее лице жизнь бросает вызов Вам и всему нашему профессиональному цеху.
Она могла бы быть красивой — и даже, может быть, очень недолго была. Усталая, скособоченная, в дорогой шапке и нелепых вязаных рейтузах, ничего про свою жизнь и душу не стремящаяся понимать и тем более в них менять, мучительно стесняющаяся самого своего прихода к “такому” врачу... И какая ей разница, что у Вас за диплом, какие сертификаты каких тренингов и что за теоретическая ориентация? “Душа болит, муж изменил, обида гложет, все время плачу и плачу, все лицо уже разъело. Может быть, что-нибудь можно...” Отправить ее к психиатру глотать таблетки “от плача”? В группу? Какую — личностного роста, прости Господи? На семейную терапию? Тоже бред, не придет, и предлагать нечего. Отреагирование? Но она ничего не видит на том самом “пустом стуле”, а услышав это предложение, со своего-то вот-вот сбежит. Что с ней делать, с этой женщиной? Разговаривать? Ну, уйдет, немного успокоенная, да и отправится к колдунье “снимать порчу”. (И уж, конечно, будет навсегда потеряна для какой бы то ни было психотерапии.) И ведь не пожалеет, снесет колдунье немалые для себя деньги... почему? Потому что понятно, за что. Вот и весь сказ.
Мне кажется, что точка отсчета этой книги находится не в программах международных конференций “Эволюция психотерапии” — профессиональный “мейнстрим” явно катит свои могучие волны в другом измерении. Равно как не в клинико-психологической софистике и не в субкультуре шаманов и целителей. Где-то между. А между — ничего, пустырь, целина, по которой бредет несчастная тетка, а у тетки болит душа и “обида так и гложет, так и гложет”. И пока нет ей места, куда пойти, как говорил папаша Мармеладов, она будет неуклонно двигаться в сторону ближайшего “салона магии”, где под голубым балахоном колдуньи Инессы — они у нас все больше носят звучные имена из мыльных опер — видны отечные щиколотки в таких же вязаных рейтузах. Салон-то тоже на улице Строителей...
