Ласковое стамбульское солнышко как нельзя лучше соответствовало радужному настроению Антона Ильича, прибывшего сюда накануне по делам фирмы.
В Москве весна в этом году выдалась поздняя, а здесь солнце грело хоть и нежно, но уже вполне ощутимо, деревья выпустили молодую светло-зеленую листву и кое-где даже цвели густыми бело-розовыми бутонами, а воздух был наполнен той восхитительной свежестью, какая случается лишь весной, когда все кругом пробуждается и оживает.
Лет Антону Ильичу было ровно сорок пять. Роста он был не маленького, но и не слишком высокого, сложением крепок и немного полноват, за очками в тонкой золоченой оправе скрывались глубоко посаженные глаза и густые, никак не сочетающиеся с давно полысевшей головой, раскидистые брови. В галстуке, в начищенных до блеска ботинках и с кожаным портфелем в руках, Антон Ильич вполне соответствовал образу современного делового человека, каких сейчас в России великое множество.
Руководителем московского представительства он стал всего два месяца назад и за это время должность свою успел полюбить всей душой, ибо требовала она от него не многого и позволяла жить в спокойствии и в достатке. К тому же новое назначение принесло Антону Ильичу и блага совершенно не материального характера: бывшие коллеги, а ныне его подчиненные, стали относиться к нему, как он теперь отмечал, гораздо уважительнее – называли его по имени отчеству, а порой, случалось, даже льстили. Словом, никогда еще Антон Ильич не чувствовал себя на службе так уютно, как теперь.
Вот и сегодняшняя встреча прошла весьма удачно. Гостеприимство турецких партнеров и истинно азиатская привычка говорить долго и не по существу превратили переговоры в обильное застолье, затянувшееся на часы.
Оксана переводила бойко и энергично. Казалось, волнующе-приподнятое настроение Антона Ильича передалось и ей – с лица девушки не сходила улыбка, время от времени она звонко хохотала над шутками мужчин, игриво запрокидывая голову, кокетничая одновременно и с турками, и с Антоном Ильичем, пользуясь положением единственной дамы в компании сильного пола. Сегодня она нравилась Антону Ильичу еще больше. Он почти физически ощущал силу ее безудержного темперамента. Бурлящая в ней молодость, заключенная в рамки строгого делового костюма серого цвета, готова была вот-вот вырваться наружу могучим потоком и поглотить в себе все, что попадалось на ее пути. Такая девичья хрупкость и вместе с тем уверенная готовность взять от жизни все, присущая юности, будоражила воображение Антона Ильича и рождала в его голове самые смелые планы.
– Жду Вас в шесть, как договорились, – негромко промурлыкал он по окончании переговоров, слегка приобняв Оксану со спины и с удовольствием отметив, как румянец стал заливать лицо смутившейся девушки.
Не в силах оставаться один в номере душного отеля, Антон Ильич вышел к набережной. Времени до свидания оставалось предостаточно. Улицы еще не успели покрыться летней пылью, и в воздухе не было липкой духоты, свойственной всем большим городам в жаркое время года. Соскучившийся за долгую московскую зиму по солнцу Антон Ильич радовался теплу как ребенок.
Спустившись к пляжу и шагая теперь по влажному песку, он вновь вернулся мыслями к предстоящей встрече с Оксаной и в сотый раз проговорил про себя давно заготовленные слова. Перед глазами возникло ее умное внимательное лицо и тонкая загорелая шея, ускользающая в воротник белой блузки… И такая нежность вдруг охватила Антона Ильича, такое чувство безграничной любви ко всему, что его окружает, и к этому по-весеннему теплому ветру, и к этому безбрежному морю, и к этим чужим совсем людям, прогуливающимся вокруг! Стоя у самого берега, где шум набегающих волн смешивался с голосами резвящихся у моря детей, Антон Ильич испытывал то редкое чувство умиротворения и единения с природой, когда ты сам и все твое теперешнее существование становится таким мелким и незначительным и, напротив, в каждой песчинке, в каждом дрожащем лепестке вдруг видится необыкновенный, скрытый доселе смысл. Ах, если б можно было оторваться от земли! Разбежаться по волнам и подняться ввысь, прямо к солнцу, к его искрящимся лучам, окунуться в теплоту оранжевого светила и почувствовать на своих щеках нежное прикосновение румяного багрянца! Ловить сверкающие капли солнечного дождя, подставив лицо под струящиеся потоки света, нежные и бархатистые, обволакивающие и поднимающие все выше и выше!
Звонок телефона вернул его на землю.
– Что ж, в семь – так в семь, жду Вас, Ксаночка, – улыбнулся в трубку Антон Ильич. Ничто сейчас не могло испортить его настроения, безоблачного, как чистое стамбульское небо.
Без четверти семь Антон Ильич уже сидел за столиком ресторана, расположенного на самом верху двадцатиэтажной башни в деловом центре города. Отсюда сквозь широкие, во всю стену окна открывался великолепнейший вид на Босфор. Солнце золотило верхушки скалистых гор по обоим берегам пролива, белоснежные лайнеры величественно скользили по воде, сокращая до нескольких минут извечное расстояние между Европой и Азией.
![Филофиоли [семь рассказов]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
