Лица:
Мошенники: Т р а м п á г о с, Ч и к и з н á к е, Х у а н К л á р о с.
В а д е м é к у м, слуга Трампагоса.
Женщины легкого поведения: Р е п у л и д а, П и с п и т а, М о с т р е н к а.
Э с к а р р а м а н, пленник.
Два м у з ы к а н т а.
М о ш е н н и к.
Комната.
Входят Трампагос в траурной мантии, Вадемекум, его слуга, с двумя рапирами.
Т р а м п а г о с.
В а д е м е к у м.
Т р а м п а г о с.
В а д е м е к у м
Т р а м п а г о с.
Ну, ладно. Дай, а сам поди
И принеси с высокой спинкой кресла
И мебели другой домашней, стульев…
В а д е м е к у м
Каких же стульев? Разве есть они?
Т р а м п а г о с
Ну, ступку принеси большую, щит,
Скамью из-под постели.
В а д е м е к у м
Невозможно:
Она без ножки.
Т р а м п а г о с
В а д е м е к у м
(Уходит.)
Т р а м п а г о с
Перикона, Перикона!
Моя и всей компаньи! Наконец,
Не наша ты. Остался я, а ты исчезла.
И вот что худо: я не знаю, где ты!
Соображая жизнь твою, конечно,
Поверить можно, что себе и там ты
Найдешь местечко; но нельзя наверно
Определить твой стул в загробной жизни!
Но без тебя мне жизнь и здесь мертва.
Зачем я не был у твоей подушки,
Когда твой дух из тела отлетал,
Чтобы принять его
[1] устами
И заключить его в своем желудке!
Изменчиво, непрочно наше счастье;
Сегодня — Перикона, завтра — прах,
Как говорил один поэт славнейший!
Входит Чикизнаке.
Ч и к и з н а к е
Сеньор Трампагос, да возможно ль это?
Возможно ль быть таким врагом себе:
Зарыться заживо, похорониться
И скрыть под этой мрачной байкой солнце
Мошенников? Сеньор Трампагос, баста,
Довольно стонов, воздыханий! Слезы
Бегущие обеднями смените
И подаяньем. Теплые молитвы
Великой Периконе там, на небе,
Нужнее ваших стонов и рыданий.
Т р а м п а г о с
Толкуете вы, точно богослов,
Мой сеньор Чикизнаке; я иначе
Смотрю на дело, вы поймите это…
[2]Поговорим о новом
Приеме фехтованья.
Ч и к и з н а к е
До фехтованья ли теперь? Нахлынет
Сегодня с выраженьем сожаленья
Народу всякого. Так где уж фехтованье?
Входят Вадемекум со старым, негодным креслом.
В а д е м е к у м
Вот это хорошо! Да, без рапиры
Мой сеньор жить не может: отнимите —
Так он умрет, ему и жизнь не в жизнь!
Т р а м п а г о с
Поди сходи за ступкой и скамейкой,
Да не забудь про щит-то, Вадемекум!
В а д е м е к у м
Уж кстати вертел, сковроды и блюда.
(Уходит.)
Т р а м п а г о с
Попробуем мы после тот прием
Единственный, как думаю, и новый.
Теперь печаль об ангеле моем
Меня лишает рук и даже смысла.
Ч и к и з н а к е
А скольких лет несчастная скончалась?
Т р а м п а г о с
Между соседок и знакомых тридцать
Два года ей.
Ч и к и з н а к е
Т р а м п а г о с
По правде-то пошел ей пятьдесят
Седьмой годок; но как она умела
Скрывать года, так это удивленье!
Какой румянец свежий! Что за кудри
Под золото подделанных волос
Серебряных! В том месяце шестого
Числа исполнится пятнадцать лет
Совместной жизни нашей, и ни разу
Ни в ссору не ввела меня, ни в дело,
Которое ведет под
[4] плечи.
Пятнадцать постов, коль не ошибаюсь,
Прошло с
[5] пор, как милая моя
Моею стала нежною подругой.
И в посты, без сомнения, звучало
В ее ушах немало наставлений,
Но она всегда из любви ко мне оставалась тверда, как против волн подвижного моря неподвижная скала.
И сколько раз, бедняжка, выходя
Из страшной пытки покаянной брани,
Молитв и слез, потея, говорила:
«Трампагос мой, дай бог, чтоб в искупленье
Грехов моих пошло, что за тебя я
Переношу теперь, мое блаженство».
Ч и к и з н а к е
Несокрушимой твердости пример!
Ей там воздается.
Т р а м п а г о с
Это без сомненья!
И ни одной слезы в своих молитвах
Не пролили ее глаза ни разу.
Как бы из дрока иль кремня душа
Была у ней.
Ч и к и з н а к е
О, женщина такая
Гречанок, римлянок великих стоит!
А от чего скончалась?
Т р а м п а г о с
От чего?
Почти ни от чего. Мне говорили,
Что ипохондрия у ней и печень
Поражена, но если бы пила
Из тамаринда воду, прожила бы
За семьдесят.
Ч и к и з н а к е
Т р а м п а г о с
Ч и к и з н а к е
Очень глупо поступила:
Кабы пила до страшного суда,
Так бы жила доселе. Не потела:
Ошибка в том!
Т р а м п а г о с
Одиннадцать потов
Сошло с нее.
Входит Вадемекум со стульями.
Ч и к и з н а к е
Т р а м п а г о с
Да все почти хорошие. Всегда
Свежа была, как дерево грудное,
Здорова, точно груша или яблонь.
Ч и к и з н а к е
А слышал я про фонтанели на руках
И на ногах у ней.
Т р а м п а г о с
Как сад Аранхуэца. Но при этом то, что в ней было здорово, было самое белое и красивое тело, какое когда-либо облекало внутренности. И если бы два года тому назад…
Не стало портиться ее дыханье,
То казалось бы, что, обнимая ее, обнимаешь горшок с базиликом или гвоздиками.
Ч и к и з н а к е
Сказать бы надо: флюс и боль зубную,
Так исказили перлы уст ее:
То есть передние и коренные.
Т р а м п а г о с
Однажды утром их не оказалось.
В а д е м е к у м
Да так и быть должно, коли она
Без них и ночевала! Настоящих
С пяток начесть бы можно да фальшивых
Двенадцать штук припрятывала в ящик.
Т р а м п а г о с
Тебе-то что за дело, бестолковый!
В а д е м е к у м
Т р а м п а г о с
Чикизнаке,
Опять мне давешний удар пришел
На память: принимайтесь за рапиру
