Вблизи Софии

Этот случай мне рассказал в Софии один болгарский журналист. Однажды он сопровождал в поездке по Болгарии корреспондента крупной западноевропейской радиокорпорации. Ездили они из города в город, из села в село, осматривали заводы, фабрики, гидростанции. И куда бы ни приезжали, буржуазный корреспондент назойливо задавал один и тот же вопрос:

— О! Я вижу, у вас тут великолепная организация дела, — начинал он. — Прекрасное оборудование. Сразу чувствуется, что все это досталось вам от настоящего крепкого хозяина. А кстати, кому это предприятие принадлежало раньше?..

— Раньше?

— Ну, при старом режиме…

Он всегда настойчиво, прямо-таки с маниакальным упорством добивался ответа на этот вопрос. И, надо сказать, разнообразием ответов его не очень-то баловали:

— Кому принадлежало, спрашиваете? Да никому.

— То есть как — никому?! Это же невозможно!

— Почему же невозможно? Да при старом режиме этого завода и в помине не было.

Страной розового масла, винограда и томатов, аграрным придатком капиталистических стран — сильных «мира сего», нищей страной с примитивными методами ведения хозяйства — вот чем была Болгария пятнадцать лет назад. Трудно себе даже представить, чтобы чуть ли не в середине XX века в Европе могло существовать государство, экономически настолько беспомощное, что даже булавки и огородные мотыги оно было вынуждено ввозить из-за границы.

Сейчас болгарским труженикам это время кажется мрачным, тягостным сном. Оно осталось там, позади, за перевалом народного восстания 9 сентября 1944 года.

Новой стала Болгария, иным — ее облик. С кручи на кручу седых Балкан, через пшеничные поля Добруджи, через зеленое море садов и виноградников Фракийской низменности широко зашагали мачты электропередач. Заводские трубы, ажурное сплетение нефтяных вышек, сверкающие в ночи огнями высокие корпуса цехов, мощные плотины водохранилищ так же характерны нынче для болгарского пейзажа, как плантации роз — для знаменитой Казанлыкской долины.

И сделали это не сказочные чародеи, не богатыри, а самые обыкновенные люди, подверженные и усталости, и грусти, и ревности, и терзаниям мятущейся души, — словом, простые люди, такие, как и герои романа Анны Каменовой «Вблизи Софии».

Рассказывая нам о том, что происходило «вблизи Софии», Анна Каменова ставит своей целью воссоздать образы новых людей, раскрыть их взаимоотношения, их внутренний мир, становление их мировоззрения и характеров под воздействием большого, важного для всей страны строительства. Следует упомянуть, что писательница долгое время пробыла на строительстве одного из гидротехнических сооружений, где внимательно, подмечая каждую черточку, каждую деталь, изучала жизнь своих будущих героев.

Секретарь Союза болгарских писателей, Анна Каменова принадлежит к старшему поколению литераторов Болгарии. Она автор нескольких романов, среди которых наиболее значительный — «Вблизи Софии».

Могучее дыхание жизни, кипение будней новой, народной Болгарии принесло в литературу совершенно иного героя, который теснит старого — обитателя буржуазной гостиной или чурающегося «политики» интеллигента. Теснит, если тот продолжает упорно цепляться за остатки безвозвратно ушедшего прошлого, или принимает в свои ряды, если он проявляет к этому желание и стремление, тянется к тому новому, небывалому, что властно входит в жизнь его страны, рождается в труде народа.

Конфликт между старым и новым занял главное место и в романе Анны Каменовой «Вблизи Софии». Он развивается прежде всего вокруг инженера Траяна Евтимова и его жены Доры.

Мы знакомимся с ними, когда они стоят у окна и смотрят, как внизу по улицам движется народная демонстрация.

Смотрят, прячась за полузадернутыми занавесками, опасаясь, как бы «кто-нибудь» не увидел и не подумал, что теперь они заодно с теми, кто идет там, по улице.

А кто же эти «кто-нибудь», чьей кривой усмешки опасаются Траян и в особенности Дора? Это ее мать, ее старая тетка Зорница, давнишняя знакомая Евтимовых салонная сплетница Перка, инженер Тошков, карьерист и деляга, — все те, кто злобится на народную власть за то, что она отняла у них привилегию считаться «сливками общества», отняла возможность жить в праздности, за счет простого народа. Оттого они и шипят, словно растревоженные змеи, злорадно смакуют малейшие промахи в деятельности новой власти, «пророчествуют» о провале начавшегося в стране большого строительства (Где уж «им» с суконным рылом да в калашный ряд? Без помощи Запада ничего не выйдет!) и упиваются слухами о якобы грядущей реставрации старых порядков. Надежду на это они черпают в начавшейся войне в Корее, в атомном шантаже, который развернулся на Западе.

Разве по пути с этими злобными мещанами Траяну Евтимову, человеку, который любит свою профессию инженера-гидростроителя, который всю жизнь стремился принести своими знаниями и трудом пользу родной стране?

Сколько у Траяна смелых, интересных замыслов! Да и только ли замыслов? Уже не один год хранится у него в столе объемистая папка — тщательно продуманный проект крупного гидроузла. На свой страх и риск составил Евтимов этот проект. Но в буржуазной Болгарии его отвергли. Писательница показывает нам, как дорогой большой душевной ломки, ошибок и утрат идет Траян к новой, народной власти, к тому, несмотря ни на что, счастливому для него дню, когда он наконец наяву видит свое детище, мечту своей жизни, видит, как плещется у его ног рождающееся море, как лижут волны могучую стену плотины.