Несколько лет назад вышла моя книга о Василе Быкове на английском языке[1]. Не в переводе с белорусского или с русского, а написанная по-английски для англоязычного читателя. Взяться за нее меня побудило несколько мотивов. Первый и основной — моя любовь к замечательному писателю, творчество которого занимает большое место в моем сознании и — что гораздо важнее — в мировой литературе, не говоря уже о белорусской. Второй — чувство признательности к этому человеку. Не каждому суждено родиться творцом, не каждому удается воплотить то, что в него заложено, не каждый способен столь мужественно бороться за свое слово, за то, чтобы донести его до читателя. Когда Василя Владимировича не стало, я просто по-человечески почувствовала себя в неоплатном долгу перед памятью о нем. Бок о бок с этими мотивами шел и еще один. Живя много лет в Канаде, преподавая в университете и общаясь с местными славистами, я с грустью была вынуждена осознать тот факт, что и о белорусской литературе в целом, и о Василе Быкове в частности большинство из них имеет представление весьма смутное. На то, чтобы исправить это положение, разумеется, одной книги недостаточно, но, как говорится, капля камень точит. Мне хотелось хотя бы начать точить этот камень.
Выйдя из-под печатного станка, книга, к моему удивлению, вызвала довольно широкий резонанс. Европейские и североамериканские коллеги довольно единодушно признали полезность монографии о Василе Быкове. Профессор Макмиллин называет книгу «необходимой и уникальной» (SEER. C. 548); Д-р Пер Андрес Рудлинг полагает, что работа о Быкове не только «значительно заполняет пустоты» в знании о выдающемся писателе, но она также и «необходимый элемент для понимания истории, культуры и литературы Беларуси» (TIFR. C. 200)[2].
Возможно, судьба меня хранила, но я лично пока не видела ни одного отрицательного отзыва. Освоившись мало-помалу с такими оценками и решив, что задача приобщения англоязычного читателя к творчеству выдающегося белорусского писателя мною по моим скромным возможностям выполнена, я стала задумываться о читателе русском. Конечно, в России Быков известен лучше, чем, скажем, в Канаде или в Америке. Это так. Но ведь я же с ним встречалась, записывала наши разговоры на магнитофон. И то, о чем рассказывал писатель, его воспоминания, размышления и даже отдельные замечания — все это касалось России и его родной Беларуси много больше, чем Канады или Америки. Да и некоторые мои мысли, даже будучи переведенными с английского (а стало быть, в чем-то и уточненными) на родной мне язык, возможно, оказались бы небезынтересны россиянину или белорусу, привыкшему говорить и читать по-русски. Ну вот, как говорится, на ловца и зверь бежит. Когда Ирина Дмитриевна Прохорова, главный редактор «Нового литературного обозрения», предложила мне перевести книгу о Быкове и издать ее в «НЛО», я очень обрадовалась. Конечно, все оказалось сложнее из-за занятости в университете, дополнительной административной нагрузки в качестве президента Канадской ассоциации славистов и простой ежедневной ситуации. Ведь книгу надо было не просто перевести, а кое-что уточнить, расширить, дополнить работу публикацией полного текста последнего интервью с писателем, которое длилось не один день.
Работая над монографией, я не льстила себя надеждой открыть читателю какого-то совершенно нового, неожиданного для него Быкова. В России знают Быкова, и знают его неплохо. Поэтому мои задачи были куда скромнее: проследить творческий путь писателя в контексте той действительности, в которой ему довелось жить и работать; разобраться в том, что писали о нем критики — его друзья и недруги, в каком направлении эволюционировала критическая мысль; попытаться увидеть то, что, возможно, осталось за ее пределами. И, разумеется, попробовать раскрыть перед читателем, что это была за личность — Василь Владимирович Быков.
Вот, собственно, и все. Тот, кто хорошо знаком с его творчеством, быть может, все же откроет для себя что-то новое. А тот, кто его не читал… Остается надеяться, что они обратятся к его книгам.
Но я не могу закончить это обращение к русскому читателю, не высказав слов благодарности людям, без которых эта книга вряд бы ли состоялась — и в английском, и в русском варианте. В первую очередь я благодарна памяти ее героя, Василя Владимировича Быкова; за каждую секунду из многих часов, подаренных мне, низкий ему земной поклон. Трудно найти слова, которые выразили бы высочайшее чувство любви и уважения к вдове писателя, Ирине Михайловне Быковой; она была его настоящей любовью, музой, критиком и требовательным другом. Я никогда не забуду наших многочисленных прогулок по Франкфурту, во время которых даже молчание помогало. Я в неоплатном долгу перед этой великодушной душой за царский подарок — фотографии и четыре оригинальных рисунка, которые она отдала для этой книги (сама она никогда не принимает никаких подарков).
Я глубоко благодарна соплеменникам писателя. Среди очень многих назову Рыгора Бородулина, одного из лучших белорусских поэтов современности, ближайшего друга и сподвижника Василя Быкова; академика Адама Мальдзиса, который великодушно помогал с архивными материалами; светлой памяти Карлоса Шермана, белорусского поэта, переводчика Быкова на испанский и искреннего его друга и поклонника, Владимира Орлова, замечательного белорусского историка и писателя, младшего соратника Быкова, Сергея Законникова, тонкого белорусского поэта и главного редактора журнала «Полымя». Для большинства имя Василя Быкова было ключом, открывавшим сердца. Этот проект не был бы осуществлен без постоянной поддержи совершенно незнакомых людей, помогавших архивными материалами, воспоминаниями. Среди белорусов, живущих за границей, сердечно благодарю ставшую родной семью Сурвилла, вдохновлявшую меня любовью к творчеству писателя; хочу помянуть добрым словом покойных Бориса Рагулю и Миколу Ганько и поблагодарить здравствующих их жен Людмилу Рагулю и Марию Ганько, их верных подруг, за ожидание этой книги. Мне очень помогла критическими замечаниями Виолетта Ковалева, белорусская канадка и первая читательница рукописи. Я глубоко признательна также американским белорусам Янке Запруднику и Витавту Кипелю (а также храню добрую память о покойной Зоре Кипель) за их внимание к моей работе.
