Молодому детскому писателю Тутукину не работалось.
Ещё зимой он задумал написать интересную повесть для детей, но до сих пор никак не мог начать — не давалась ему первая фраза, хоть тресни.
Он, допустим, писал:
«СТОЯЛ ЖАРКИЙ ЗИМНИЙ МОРОЗНЫЙ ДЕНЁК».
И что-то в этой фразе Тутукину сразу не нравилось. Какая-то она была длинная и рыхлая. Для начала такая фраза явно не годилась.
Тогда Тутукин комкал бумагу, бросал её в корзину под столом и начинал ходить по комнате, выдумывая новую первую фразу.
Через час он писал на листочке:
«ОДНАЖДЫ В СТУДЁНУЮ ЗИМНЮЮ ПОРУ Я ИЗ ЛЕСУ ВЫШЕЛ. БЫЛ СИЛЬНЫЙ МОРОЗ».
Так гораздо лучше. Но опять что-то смущало Тутукина. Почему это он вышел из леса в студёную зимнюю пору? Что он там делал, в лесу? Непонятно. И потом, если он вышел в студёную зимнюю пору из этого самого леса, то зачем писать, что был сильный мороз. Это же и так понятно. Он представил себе, как выходит из зимнего леса, окоченевший от холода, с носа сосулька свисает, а перед ним никого. Только бесконечное белое заснеженное поле до горизонта и пронизывающий ветер…
«Ну, и что я дальше буду писать? — подумал Тутукин. — Вокруг ни души. Никакого развития. Вот если бы навстречу шла лошадка, везущая хворосту воз… Но это уже вроде было у кого-то. Нет, так тоже не годится».
И очередной скомканный листок летел в корзину под письменным столом.
За всю зиму он так и не смог написать ни строчки.
Была тайная надежда на лето, когда можно будет сидеть на даче в посёлке Средние Кукуши.
«Летом всё-таки лучше, — думал писатель Тутукин. — Тепло, природа вокруг, птички поют, можно думать сколько угодно. Летом обязательно получится. Обязательно».
И вот сейчас, сидя на даче, Тутукин снова мучился от творческого бессилия. Это бессилие усугублялось неимоверной жарой.
Чего только Тутукин не предпринимал: он пытался писать за столом во дворе, за столом в комнате, под столом на веранде, в корзине с яблоками на чердаке; лёжа в гамаке на спине, на боку, на животе; в кустах смородины и в лодке на озере. Он менял ручки и цвет пасты, закатывал глаза и тёр виски — первая фраза не шла, хоть лопни! Всё, что рождалось в голове у Тутукина, казалось ему скучным, вялым и недостойным его пера..
Кроме того, Тутукина всё время что-то отвлекало.
Задумается он, например, и машинально начинает колупать краску на скамейке. Да так увлечётся, что пока всю краску не сколупнет — не успокоится. Недавно нитку на тренировочных штанах заметил, задумавшись, тянул, тянул, несколько часов тянул, пока в одних трусах не остался, с клубком ниток в руках.
Очень он был несобранный человек, этот Тутукин.
Вот и сейчас он неожиданно заметил, как по зеркалу неторопливо ползёт муха. Тутукин сложил газету трубочкой и подошёл к зеркалу.
Из зеркала на него смотрел худощавый парень. Короткий ёжик волос, слегка оттопыренные уши. И удивление в глазах.
«Ну какой я писатель! — подумал Тутукин. — Разве так писатель должен выглядеть? Писатель должен быть с большой окладистой бородой, как Лев Николаевич Толстой. Или, на худой конец, с длинными волосами, как Николай Васильевич Гоголь. А это что?»
Он провёл рукой по голове и скорчил гримасу.
Потом размахнулся и прихлопнул муху, которая явно потеряла бдительность.
Это сколько же вокруг мух развелось! Ужас, сколько! Тутукин стал бить вредных разносчиков заразы налево и направо.
Сначала он перебил всех мух в комнате, потом на веранде, вошёл в раж и, выйдя на улицу, перебил всех мух во дворе.
К вечеру все мухи Средних Кукушей были уничтожены!
Последнюю жирную муху он убил прямо на столе председателя поселкового совета Чмутина ЧТЗ Ивановича.
— Шесть тысяч восемьсот пятьдесят две! — подвёл итог Тутукин и щелчком смахнул муху на пол. — Победа!
— Напрасный труд, — сказал ЧТЗ Иванович. — Всех мух уничтожить всё равно не удастся. Это невозможно. Кроме того, вы, уважаемый, грубо нарушаете экологическую среду нашего обитания. Муха, она ведь не только разносчик всякой заразы — она есть продукт питания птиц и всяких мухоедов. Если не будет мух, птицы попадают замертво от голода, вредители полей почувствуют свою безнаказанность и начнётся такое! В своё время в Китае все люди вышли на улицы с барабанами и трещётками, надеясь таким образом избавиться от воробьёв. Они не давали им сесть ни на минутку, шумели, стучали и трещали так, что воробьи, обессилев, падали на землю или умирали прямо в воздухе от разрыва сердца. И что же?
— И что же? — спросил Тутукин.
— А то же, — продолжил ЧТЗ Иванович. — Тем самым они нарушили это самое экологическое равновесие в природе, и в тот год у них вышел скандальный неурожай. Арбузы у них выросли размером с крыжовник, яблоки размером с черешню, а рис, который они просто обожают, был похож на манку. И всё это привело в Китае к чему?
— К чему? — спросил Тутукин.
— К культурной революции! — сказал ЧТЗ Иванович и зачем-то постучал пальцем по столу.
Вы спросите, откуда у председателя поселкового совета Чмутина было такое странное имя — ЧТЗ? А очень просто. Когда будущий ЧТЗ Иванович родился, было модно давать детям имена, связанные с революцией и достижениями Советской власти. Девочек называли Октябринами в честь Великого Октября, мальчиков Виленами в честь вождя пролетариата В.И.Ленина.
