На склоне дней и лет многое в жизни становится ясным, хотя ум и душу продолжают настырно доставать неразгадываемые загадки некоторых замечательных явлений.
Не перечислить профессий, должностей и призваний персонажей, всегда готовых быть выраженными комедийно, иронически, сатирически, полагаю, и трагически актером Ширвиндтом – всенародно известным гением перевоплощения.
Единственно, каких ролей, исполняемых им, почему-то ну никак, ну никогда не мог я себе представить – это ролей душителя свободы, или отвратно злобного тирана, или туповатого, самовластного, изощренно хитрого деспота.
Сегодня меня вдруг осенило. Дело-то, думаю, в том, что основная стихия актерского существования Юбиляра, в которой чувствует он себя как вольная рыба в воде, а рыбак на берегу речном или озерном, – это стихия Смеха!
Да, да, именно Смеха, неподвластного ни одному из зело сурьезных тиранов, Смеха бесстрашно-смелого, смею думать, почитаемого Божествами Жизни и Искусств гораздо глубже и охотнее, чем все остальные качества и способности Человека, еще и потому, что Смех есть явление поистине непредвиденное, точнее, Он единокровное дитя подлинной Свободы, даже когда звучит на пустом месте.
И, если бы не Он, не многоликий Смех, связанный в нашем сознании не с клоунадной, не со скоморошьей, не с анекдотичной манерой «лишь бы насмешить», а с загадочным свойством дара внешне и внутренне аристократичного Ширвиндта, полным молчанием иногда повергающего в хохот зрителей и друзей, – если бы, повторюсь, не Он, не многоликий Смех, с чудотворной веселостью оркестрованный Духами Любви, Веры и Надежды, то во многом чудовищно страшная атмосфера жизни прошлого и начала нынешнего века – жизни, попахивающей коллективным суицидом, – ей-богу, была бы близкой к неотвратимой невыносимости.
Как редкая птица долетит до середины Днепра, так редкий читатель доплывет до конца Юзовой фразы. Но кто осилит, вдохнет полной грудью уже на том ее берегу, ощутит наслаждение, приближенное к половому, и затихнет расслабленно перед новым вожделенным нырком в прекрасное. Я его люблю и пользуюсь взаимностью, что меня дико возвышает.
Юзик живет в далекой Америке и, несмотря на каждодневно меняющиеся санкции в международных отношениях, находит в себе силы и деньги звонить мне и долго говорить, что он соскучился. Я пытаюсь в ответ звонить ему, несмотря на те же санкции и курс рубля, но не успеваю, потому что первым звонит он.