Может случиться так: кто-нибудь из читателей-рыболовов, открыв книжку на этой странице и увидев, что автор рассказа женщина, воскликнет:
— Баба! Значит, толку не будет.
С самого начала оговорюсь: этим я вовсе не хочу сказать, что считаю такого читателя противником посильного участия женщин в родимой литературе. А также ни в коем случае не собираюсь опорочивать рыболова, приписывая ему всякие пережитки и суеверия.
Я хочу сказать совсем другое. Я понимаю опасения некоторых любителей-рыболовов, когда речь заходит о том, чтобы женщина как-то, прямо или косвенно, касалась их любимого дела. Потому что я хорошо знаю, сколько натерпится иной такой милый человек от своей жены, а если по возрасту он еще не женатый, так от матери.
И то, что я хочу написать, может быть, будет даже не рассказом в прямом и строгом смысле этого слова, а как бы обменом опытом рыбацкой жены с другой рыбацкой женой или матерью через посредство самих заинтересованных лиц (я имею в виду читателей-рыболовов).
Итак... прошло уже довольно много лет с тех пор, как мой муж изменил мне в первый раз. Да, да, я выбираю из всех возможных слов именно это жестокое слово, потому что его вспыхнувшую страсть к рыбной ловле я поначалу восприняла как измену нашей дружбе.
Мы, бывало, так славно проводили вместе выходные дни! Я, занимаясь литературной работой, могла освободиться в любое время, а у него были только воскресенья. Я заранее запасалась всякими вкусными вещами, и мы уезжали с утра за город, купались, ходили по лесу. Или отправлялись в парк, или на выставку, в музей.
Это было, что называется, культурное препровождение времени, и у меня никогда не бывало оснований жаловаться на моего спутника.
Нет, я не жаловалась. И только иногда мне казалось, что он уж слишком подолгу простаивает на набережной Москвы-реки или у пруда в парке и тем самым задерживает нашу прогулку. И когда он задумчиво говорил:
— «Здесь, наверно, водятся караси...» — я пожимала плечом и отвечала: «Ну и пускай себе водятся. Надо же и карасям где-нибудь жить. Какое тебе до них дело?»
Однажды он сказал мне:
— У нас на заводе есть один технолог...
— Новатор?
— Нет.
— С ним что-нибудь случилось?
—Нет.
—Тогда почему же ты об нем начал?
— Он... в прошлое воскресенье... поймал четыре килограмма окуней. А тебе не хотелось бы... в будущее воскресенье поехать с нами на рыбалку?
«В будущее воскресенье, с нами»... С ними! Значит, они были уже — «мы» — компания, единомышленники, друзья — приятели, а я, единственная жена, значит, сама по себе, сбоку-припеку? И, стало-быть, рыбалка, — четыре кило окуней, каких-то дрянных окуней, которых можно купить на рынке по дешевке, — интереснее, чем выставка прикладного искусства? Важнее, чем покупка нового абажура? И приятнее, чем весь день с женой?
Мне было очень грустно, и я даже, помнится, втихомолку поплакала. Но это было в первый и в псследний раз по такому поводу.
У мужа тогда еще не было того, что у него есть сейчас, т.е. оснащения и обмундирования. Сейчас у него летние и зимние удочки, купленные и самодельные, с любовью выпиленные, склеенные, сколоченные, покрашенные, коробочки с дырками, сачки, подсачки, пешни и... но стоит ли перечислять все те предметы, которыми каждый рыболов-любитель заполняет какой-нибудь заветный, специально отведенный угол в своей комнате.
Он взял удочки у технолога, еще у кого-то — резиновые сапоги и уехал.
Мне очень хотелось, чтоб он вернулся усталый, недовольный и сказал: — Чепуха, — как он говорил иногда, возвращаясь со мной из кино или с эстрадного концерта.
Он приехал... нет, мне надо подумать, как бы это определить поточнее. Разумеется, он не похорошел: лицо его, заласканное апрельским солнцем, было цвета тамбовского окорока. Но в комнате так славно запахло полем, речкой, травой, а сам он был настолько весь пропитан чистым и вольным воздухом, что я сразу поняла: — это навсегда и, кажется, это хорошо.
У него был несколько смущенный вид, потому что он вернулся гораздо позднее, чем обещал, а у нас в семье принята за правило точность и взаимная вежливость. И, кроме того, вещественные доказательства или оправдательные трофеи были уж очень невелики: один крошечный, колючий и сопливый ерш и два окуня величиной с мою ладонь.
Что в таких случаях говорят жены? (Конечно, к чести жен, далеко не все.)
— Стоило целый день таскаться из-за такой дряни! Если сосчитать расход, так можно на эти деньги купить три кило рыбы на рынке получше этой мелюзги! Нашел себе цель в жизни — кормить соседских кошек! — и еще что-нибудь в этом же намеренно обидном тоне.
Пусть никому не придет в голову мысль, что я хочу ставить себя в пример. Я же предупреждала, что хочу поделиться опытом рыбацкой жены, приобретенным за долгие годы.
Ни одной из вышеприведенных фраз я в тот вечер не сказала, хотя, по сути дела, каждая из них не лишена некоторого житейского смысла. Первое, что мне бросилось в глаза, это был здоровый, какой-то умиротворенный и по-особому честный вид моего рыболова. Именно так честно и чисто выглядят люди, хорошо поработавшие, даже если они забрызганы грязью и от усталости чуть стоят на ногах.
