В мире подлунном...
Авторы: Адыл Якубов
Жанры: Историческая проза, Роман
Циклы: не входит в цикл
Формат: Полный
Всего в книге 120 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.
В романе известного узбекского писателя Адыла Якубова действуют два знаменитых мудреца Востока XI века — Абу Райхан Бируни и Абу Али Ибн Сина (Авиценна), воплощая собой мир света и разума, мир гуманности, которым противостоит мрачная фигура завоевателя султана Махмуда. В книге воссозданы политическая борьба и бытовые картины ХI века. Увлекательный сюжет ведет читателя во дворцы тогдашних деспотов, на древние караванные пути, в кельи ученых.
Абу Райхан Бируни (973 Кят, имп. Хорезм — 1048, Газни, совр. Афганистан) — средневековый учёный, автор трудов по истории, географии, филологии, астрономии, математике, механике, геодезии, минералогии, фармакологии, геологии и др. Бируни владел почти всеми науками своего времени. По сведениям, посмертный перечень его работ, составленный его учениками, занял 60 мелко исписанных страниц.
Ибн Сина — (Афшана, совр. Узбекистан, 980 года — Хамадан, Иран 1037) — средневековый учёный, философ и врач, представитель восточного аристотелизма. Всего написал более 450 трудов в 29 областях науки, из которых до нас дошли только 274.
Читать онлайн В мире подлунном...
Адыл Якубов
В этом мире подлунном…
Глава первая
Настоящее имя поэта — Кутлуг-каддам, но этого не знал никто. В Газне он известен как Малик-аш-шароб, по-простонародному Маликул шараб, что означает «повелитель вина», а стало быть, и тех, кто любит вино.
А питейное заведение, пусть никем и не сравниваемое с дворцами султана Махмуда, — да продлит аллах годы сиятельного владыки! — славится тоже всеми в городе. Невзрачная лачужка, что находится на самой окраине? Это как посмотреть… Ну да, она приютилась далеко от сада Феруз и сада Махмуда, от беломраморного султанского дворца и чиновных палат с позолоченными фасадами, от лазурнокупольных величественных мечетей, цветников, орошаемых водой из серебристых фонтанов, от шумных караван-сараев и базаров, где тесно человеку среди благоустроенных торговых рядов. Лачужку можно было найти в уединенном уголке в Афшане, в той части города, которую аллах предназначил для бедняков да нищих. Но ведь не всякий бедняк от рождения бедняк: тут собирались поэты, певцы и музыканты, еще не нашедшие признания или уже утратившие его, собирались изгнанные из дворца неудачливые колдуны-звездочеты, и воины, не пожелавшие приумножать воинскую славу сиятельного владыки, и попросту беглые люди, где-то когда-то кому-то служившие, Бродячий ночной люд… Чаще всего никто из приходящих сюда под покровом тьмы не имел за душой ни монетки, но едва ли не каждый был горд и по-своему знаменит. Среди музыкантов оказывались прославленные мастера: не просто сетарчи, а Бобо Сетари[1] и не просто гиджакисты, а Пири Гиджаки[2]. И средь хафизов не редки были такие, к кому обращались: Бобо Хафиз Булбули[3]. Поэты же все величали друг друга, не скупясь, «повелителями слов», не иначе… Даже горбун-лавочник из Гургана, мастер играть на нае[4], всего охотней откликался, когда его называли Пири Букри, что означает «святой горбун».
Лачужку свою «повелитель вина» унаследовал от отца, Карагуляма, — верного слуги победоносного воителя эмира Сабуктегина, отца нынешнего победоносного и сиятельного владыки, султана Махмуда Газнийского.
В юности Маликул шараб тоже был возлюблен султаном, приближен к сердцу и очам его, ну, а потом… Э, если б не та юная, четырнадцатилетняя красавица! Если б не она, Маликул шараб, может, и не стал бы Маликулом шарабом, оставался и по сей день Кутлуг-каддамом, одним из самых близких людей победоносного. Ну, и что тогда? Чего бы достиг он? Довольства, счастья? Высоких должностей — эмирства, например? Э, нет! Управляй ты половиной мира — счастлив не будешь. Скорей, чем срок тебе на роду выпал, от забот помрешь — вот и все! За вином да в беззаботности время проходит медленней.
Секретам виноделия Маликул шараб научился у одного старого садовника-гератца. Теперь сам стал винным чародеем, доказал, что не только в Герате, но и в Газне такие возможны. Вкушать вино Маликула шараба приходил не один лишь мелкий люд, и не только поэты-несчастливцы, и вообще несчастливцы некоторые наделенные богатством и знатностью вельможи тоже не гнушались посещать лачужку. Да что там вельможи! Даже такой ученый, как Абу Райхан Бируни, временами наведывался. И любимец султана, непревзойденный поэт Унсури. И сам визирь победоносного и сиятельного, отъявленный пьяница и женолюб Абул Хасанак… хоть порога не переступал, но своего человека за вином к Маликулу шарабу посылал неоднократно.
Правда, иногда то надзиратели рынков, то особенно шейхи-духовные отцы поднимали крик, обвиняя Маликула шараба в безбожии, пытались выгнать его из Газны, но, к счастью, сорок пять Лет назад молодой тогда Махмуд, еще не султан, а эмир, прогнав от себя, отринув от сердца верного своего слугу Кутлуг-каддама (да, да, все из-за юной, четырнадцатилетней красавицы, которая приглянулась им двоим, но больше благоволила… ха-ха-ха…) издал на века нерушимый указ: «Из дворца долой, а по-иному не наказывать». Вот и живет Маликул шараб, не тужит. Прозябая живет? А это как посмотреть…
Обыкновенно костер беседы в питейной лачужке у Маликула шараба разгорается в сумерках, после захода солнца. Сегодня же любители-посетители стали являться раньше обычного.
Как всегда, пространство у самой двери осталось анашистам калекам в лохмотьях да нищим-дервишам. Неподалеку от входа расположились ученики из медресе, иные любители поэзии, жаждущие выпить и узнать что-либо новое. На почетные места были приглашены два путешественника, приехавшие откуда-то в Газну: один постарше, лет пятидесяти, благообразный человек, с проседью в бороде и усах, украшенный чалмой, одетый в синий бархатный халат, поверх которого белела накидка, второй был молод, худобой лица и тела похож на дервиша, только одет не в рубище, но и небогато.
Через некоторое время явились с музыкальными инструментами под мышкой Бобо Сетари и Пири Гиджаки, завсегдатаи, желанные мастера музыки. А вслед за ними Бобо Хафиз Булбули, совсем уж старик, однако седеть но желавший, бороду и усы красящий, и с ним Пири Букри, тоже немолодой возрастом и, как мы уже знаем, любитель ная, низенький, с непомерно большой головой таких говорят: сам худ — голова с пуд.
