В каменной долине
Авторы: Мушег Овсепович Галшоян
Жанр: Советская классическая проза
Цикл: Библиотека «Дружбы народов»
Формат: Полный
Всего в книге 120 страниц. Год издания книги - 1977.
Мушег ГАЛШОЯН (МАНУКЯН) — один из интереснейших современных армянских прозаиков. На русский язык переведены только повесть «Дзори Миро» (1972) и роман «Горнило» (напечатан в журнале «Дружба народов» в 1975 году). Но даже по этим двум произведениям можно судить о писателе, воспевающем родную землю, мужественную душу и трудолюбивые руки своего народа. Родился Мушег Галшоян в 1935 году в одном из самых суровых, каменистых районов Армении — Талинском. И отец и мать писателя пережили весь ужас кровавых событий 1915 — 1918 годов. В истории Армении было немало трагических периодов. Над страной заносили свой меч многие завоеватели: еще в 4 веке н. э. Иран и Византия, поделив территорию Армении, стремились уничтожить ее самостоятельность. С середины 14 века более 165 лет армянскому народу приходится вести постоянную кровопролитную борьбу с грабителями и насильниками. Орды Тимура предавали страну огню и мечу. В 16 — 18 веках Турция и Персия, стремясь утвердиться здесь, сделали Армению ареной военных действий, сопровождая их массовой резней мирного населения. Обезлюдели целые области. В 17 веке Персия завладела Восточной (после 2-й русско-японской войны в 1826 — 1828 годах присоединена к России), а Турция — Западной Арменией. В конце 19 века турецкая армия и полиция организует массовое истребление мирного населения Западной Армении — без различия пола и возраста. Неисчислимые бедствия принесла армянскому народу первая мировая война. В течение 1915 — 1916 годов турецкое правительство осуществило почти поголовное уничтожение коренного населения Западной Армении. Около 1 млн. жителей было вырезано, примерно столько же выселено на гибель в аравийские пустыни, чудом уцелевшие люди ушли в другие страны; группы беженцев появлялись в самых труднодоступных для жизни местах. До 1920 года, когда в Восточной Армении была свергнута власть дашнаков, не раз продававших и предававших свой народ, треть населения была физически уничтожена. И в этих условиях складывался национальный характер народа, сумевшего сохранить в душе любовь к жизни, к родной земле, неиссякаемое трудолюбие и упорство. Такой характер мы находим в повести Мушега Галшояна «Дзори Миро» (на армянском языке вошла в сборник «Крунк» — «Журавль»). Как светло и ясно звучат воспоминания Миро о детстве, о юности в родном селе! Эти идиллические картины прерывает кровавое нашествие орд погромщиков. Но даже гибель у него на глазах всех близких, издевательства врагов не могут убить в Миро живую душу. Галшоян не идеализирует героя, не скрывает его человеческих слабостей. Но трижды лишаясь семьи, очага, он не становится человеконенавистником, из пепла возрождая свой корень, свой род, продолжая извечное для армянского крестьянина: «из камня делать землю». Повесть «Путники» (на армянском языке) дополняет «Дзори Миро». Это сборник новелл о людях одной деревни, спасшихся от резни. В новеллах нет однозначных выводов, ибо нет их в жизни, объединяют новеллы общность судеб людских и позиция автора. Мушег Галшоян — старший сын в семье — окончил Ереванский сельскохозяйственный институт и несколько лет работал агрономом в совхозе «Артени» недалеко от своих родных мест. И во всех произведениях писателя заметна слитность с родной землей, с нелегкой судьбой крестьянина. «Цветущие камни» (на армянском языке) — сборник очерков о тружениках села. «...Человек, со всеми его радостями и болью, и земля, родившая его земля, на которой он творит и которую он хочет видеть счастливой — вот то главное, что должно быть предметом самого пристального писательского внимания», — считает Галшоян. Через деревню, через крестьянские будни и труд стремится он осмыслить важнейшие проблемы современного человека. В романе «Горнило» описание трудовых процессов, размышления, речь помогают исследовать психологию героев. Перед нами крестьяне одной бригады. Съехавшиеся к пустынному Бовтуну из разных районов Армении, каждый со своим характером, привычками и обычаями, а нередко и наречием — они объединены любовью к нелегкому крестьянскому труду. То, что люди вырваны из привычных условий, резче проявляет основное в их характерах. Каждый из крестьян словно олицетворяет какую-то одну идею — Сантро с его тоской по оставленному за горами, за Араксом зеленому Ачмануку; «шалопай» Артуш, которого, словно ветром перекати-поле, носит по свету; богатырь Баграт и молчун Нерсо; и, наконец, молодой колхозник Арма, местный философ, от лица которого часто ведется повествование, который вместе с автором оценивает поступки и поведение героев романа, размышляет о человеке, о его месте в мире и о его обязанностях. И эти люди побеждают пустыню, а заодно и то темное, что хоронится в самых дальних уголках их душ. Несгибаемость, одержимость отмечала критика в героях романа. Мотив духовной силы человека очень характерен для творчества Мушега Галшояна. Роман «Горнило» удостоен премии Союза писателей Армении. Продолжая основные моральные и эстетические традиции своего творчества, Мушег Галшоян создал цикл рассказов о Комитасе, с которыми в недалеком будущем смогут познакомиться и русские читатели.
Читать онлайн В каменной долине
ГОРНИЛО
Роман
Перевод с армянского Аллы ТЕР-АКОПЯН
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
Поток несся, задыхаясь в теснине.
Ущелье грохотало.
Обломки камней кувыркались в потоке; и ветер, рожденный мчащейся водой, свистел в пещерах; и кусты шиповника, вырываясь из расщелин, дрожмя дрожали над пропастью. Грох, грох, грох — катился поток, и воробьи всполошенно метались над скалами.
Тш-ш-ш... Весна. С гор сорвались вешние воды и, сшибаясь друг с другом, поглотили речушку и понеслись к селу, лежащему в широком устье ущелья.
Пониже села построили дамбу. Прошлой осенью она перекрыла все ущелье. И сейчас поток откатывался от нее, подбираясь к селу.
И село опустело.
В селе сейчас всего четыре души.
Старуха Занан, усевшаяся возле своего порога. Сын ее соседа Арма. Он приехал из нового поселка только для того, чтобы помочь перевезти старой и одинокой женщине ее пожитки. А старуха каждый вечер его упрашивала: «Ну останемся еще на денек, Арма, только на денек». И Арма вот уже целую неделю околачивался тут и ждал. Сейчас он растянулся на скале над ущельем — сельчане эту скалу с давних времен прозвали Сторожевым Камнем — и, уперев кулаки в подбородок, уставился на тонущее село. Глядел он исподлобья, и увидавшему его снизу могло показаться, что смотрит он не глазами, а лбом.
Под Сторожевым Камнем грелся на солнышке Ерем. Сын его Варос в новом поселке уже получил первую зарплату, а глава семьи Ерем снова вернулся сюда, разобрал перекрытия своих построек и ждал — сегодня сын должен был пригнать из совхоза машину бревна перевезти. Немало дров.
Внизу, на крыше, которая только-только начала покрываться мхом, дремлет Шеро — пес покойного пастуха. Он издает хриплый рык при звуке рушащихся стен.
— Рухнуло... Видал? — Ерем хотел было поправить съехавшую на глаза кепку, взглянуть наверх, на Арма, да поленился.
Внизу обвалилась полузатопленная отрада, казавшаяся Арма с его высоты цепочкой баранов, пересекающих речку, — цепочка порвалась в середине.
Что быть селу затопленным, это все знали давно.
Несколько лет назад председатель колхоза вернулся из райцентра с чрезвычайным сообщением — в ущелье построят дамбу, будет озеро, так что село останется под водой.
Сельчане заволновались — отроду и речку, и устье ущелья считали они своими, а теперь вот отнимают... И поехали представители с жалобой в райцентр, заглянули и в столицу, а в село все-таки вернулись ни с чем... Насчет озера все уже было решено. И проект уже был. Они увидали на проекте свое село, заулыбались от непонятной гордости, каждый потыкал пальцем в свой дом. А потом инженер показал — вот за этой синей чертой дома залиты не будут. Это были дома, расположенные выше других: дом матушки Занан, дом Арма и еще два дома. А четыре очага — это не село. Так что переселение — дело решенное.
Переселяться нужно было из ущелья в новый поселок Акинт.
В эти дни близ Аракса только и разговору было, что об этом поселке — в каменной долине закладывали новые фундаменты, строили дома, рыли канал. Эх... Поселок по названию Акинт — что это за штука? Тут поразмыслить надо...
Все перемешалось той осенью — кривотолки и советы, старые и новые счеты, долг и платеж. Пока суд да дело, пока поднялась в ущелье дамба и речка была перекрыта, в Акинте дома уже ждали хозяев, и можно было скопом сниматься со старого места.
В ту осень Арма призвали в армию, а когда он вернулся, в селе осталось всего десять — двенадцать очагов. Разъехались кто куда: одни к сыновьям-горожанам, кое-кто в Среднюю Азию подался, младший сын Сарибека, который после демобилизации привез русскую жену, возвратился с ней в Россию, а председатель колхоза теперь в райцентре чем-то заправлял...
Да, десять — двенадцать семей осталось. Это все переселенцы в Акинт, они, как говорится, уже сидели на узлах.
— Чей забор-то рухнул? — Ерем сощурился. — Не Баграта ли?
Воробьи суетились вокруг развалившейся стены, потом разлетелись. Один только остался, он трепыхался, словно был подвешен на невидимой ниточке, спускавшейся с неба.
— Баграт свой забор с собой забрал, — ответил Арма.
«Горе-философ, — усмехнулся про себя Ерем. — Ведь философом хотел стать! Дважды ездил экзамены сдавать, и оба раза...»
— Забор Баграта рухнул, — убежденно сказал Ерем.
— Да это не забор, а стадо баранов, дядя Ерем.
«Издевается, — Ерем оскорбился. — Не заставить ли его заткнуться?»
Ерем недовольно хмыкнул, и Арма взглянул на него.
«А ведь и в самом деле отсюда видятся бараны — смирные, понурые. Их пасут, а потом режут, волк их уносит, поток их уносит, и гибнут они, и тонут они. А забор где-то далеко-далеко, до него, как до неба... Понял, Еро?»
Арма хотел остаться один на один с тонущим селом, но появился Ерем, устроился греться под Сторожевым Камнем, надвинул кепку на глаза и смотрит на захлебывающееся село удовлетворенно, как на собственную корову, пасущуюся на лугу: корова отелилась, зиму перезимовала, не сдохла, и вот глянь, весна, и она на лугу, вечером доить будут. А напротив ни луга, ни коровы — мутные волны уже ломятся к верхним домам.
— Мы с Багратом и в совхозе в одной бригаде, — вспомнил Ерем и помрачнел, он не любил работать рядом с силачом Багратом. — А бригадир снова наш Марухян. — Скривился: «Там пел, тут пусть попляшет». — И ты, Арма, в нашей бригаде будешь, с Варосом вместе поработаете, — Ерем сдвинул кепку с глаза, увидал ухо Арма и с удовольствием вспомнил: сын в совхозе зарплату получил, порядочно денег. — В совхозе выгоднее, Арма, не пожалеем о переезде... А мой сосед, будь он неладен, в Ереван подался... — Ерем усмехнулся. — Слава богу, отделался я от него. Однажды поймал его, спрашиваю: куда кочевать собрался, в какую сторону? Если ты на север, я на юг поеду, а если...
