ПЕРЕД «МАИСОВЫМ ЗАНАВЕСОМ»
Из Солсбери в Иоганнесбург мы летели самолетом южноафриканской авиакомпании. «В путь, в путь», — казалось, пели пропеллеры. Мы смотрели вниз на плоскогорье: там были Энкельдорн, Форт-Виктория и руины Зимбабве. Маленькие города похожи друг на друга: со всех сторон к ним жались кучи пчелиных ульев поселения африканцев. Там тоже было воскресное утро.
Первые белые пришельцы, за поколение до нас захватившие Родезию, двигались в противоположном направлении. Они пробирались на север навстречу неизвестному. Мы же летели к побережью, чтобы взглянуть па край, откуда они пришли, и в этом смысле мы двигались также навстречу неизвестному.
Мы покинули Центральную Африку[1] — буферное государство между черным и белым национализмом, как это утверждает пропаганда. Месяцы, которые мы пропели там, показались нам годами. Мы уже настолько прижились там, что властям следовало бы предоставить нам гражданство этой страны. Но в странах расового угнетения единственное гражданство, которое не скоро теряет свою законную силу, — это обычно намек на то, что твое пребывание в стране нежелательно.
Стюардесса дала моей жене книгу, которая называлась «Ответы на вопросы о Южной Африке». У иностранца, приехавшего в страну, возникала сотня вопросов, и государство отвечало на них. Вопрос двадцать третий: «Каково отношение белых к небелым?» Ответ: «В общем и целом, белые рассматривают небелых как людей, которые нуждаются в руководстве и помощи, если эти люди способны развиваться вообще, и отношение белого человека к своему менее развитому небелому соотечественнику можно лучше всего охарактеризовать как доброжелательное. Законы страны стараются отразить такие отношения между белыми и небелыми».
Далеко в хвосте самолета сидел африканец и читал такую же книгу. Когда пилот сообщил, что мы перелетели границу Южно-Африканского Союза[2], он оторвал взгляд от книги. Под нами виднелась Лимпопо, пограничная река, которая сейчас, в сухое время года, представляла собой серо-синюю полоску, зажатую двумя высокими плато. Коричневая выгоревшая страна баобабов со стороны Родезии, а к югу от реки — рудники и плантации цитрусовых, ворвавшиеся в промежутки между холмами.
Мы напряженно ожидали встречи с Южной Африкой, нам хотелось избежать прямолинейных суждений…
Книга «Ответы на вопросы о Южной Африке» по-своему была честна: она отсылала читателя к законам страны. Когда она нам надоела, мы взяли номер «Претория ньюс» и прочитали, что 93 775 человек в прошлом году получили 188 542 удара кнутом. Цифры не комментировались. Страна, которая с мудрым видом публиковала такие статистические данные, не могла быть похожа на другие.
Нам вспомнился один католический священник в Солсбери. Он рассказывал о «дьявольском параде» в Блумфонтейне. По субботам белые хозяйки покупают на рынке массу товаров, и голодные африканские ребятишки легко поддаются соблазну стащить что-нибудь из зелени и таким образом вызывают переполох на рынке. Их хватают и выстраивают в полицейском участке. Мальчик, который разбил стекло и не может доказать, что это произошло случайно, получает четыре удара кожаной плеткой. Ребенок, стащивший банку варенья или велосипедный насос, — до двенадцати ударов. Полицейские наносят провинившемуся один удар, а потом ставят его в конец очереди. И все начинается сначала. Каждый должен увидеть, как бьют других, и услышать их крики — это тоже входит в наказание.
По другую сторону прохода сидел молодой человек из Солсбери. Мы обменялись газетами. Он руководил крикетной командой, которая в тот день должна была играть в Претории. Я знал, что некоторые крикетные команды в Родезии не прочь принять к себе игроков другой расы, по крайней мере индийцев, поэтому я поинтересовался, как относятся к спортсменам другой расы в Южной Африке.
— Знаете, южноафриканцы — народ немного странный, они смотрят на это не так, как мы.
— А как же? — спросил я.
— Здесь даже зрители должны быть белые. Но это, конечно, только на играх в крикет. Между прочим, если мы выиграем этот матч и еще два, нас, вероятно, на следующий год пригласят в Англию.
Бездорожные пустыни северо-западного Трансвааля остались позади, мы пролетали над маленькими городами. Перед домами опрятные зеленые лужайки. В воскресные дни, подобные дню нашего полета, их заполняют игроки; крикетные поля — рай для апартеида: черных здесь просто не бывает.
— Меня ждет такси, — сказал родезиец. — Я поеду сразу к своим ребятам. Отвозил жену в больницу и задержался.
Перед посадкой нам раздали, как всегда в подобных случаях, анкеты. Мы уже давно перестали быть обычными людьми и превратились в «представителей расы», в пешки в системе пигмента и генов. Кем бы мы ни были, чтобы мы ни делали, ничто не могло лишить нас главного признака — белого цвета нашей кожи. Каприз судьбы наделил нас этим вечным превосходством.
На вопрос о цели нашего приезда в Южную Африку мы ответили: на каникулы.
