В боях и походах (воспоминания)
Авторы: Ока Иванович Городовиков
Жанры: Биографии и мемуары, История, Детская проза
Циклы: не входит в цикл
Формат: Полный
Всего в книге 70 страниц. Год издания книги - 1970.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова. Меня всегда удивляло, как удачно сочетается в его характере исключительно спокойная и умная рассудительность с лихим задором. В бою он бывал не просто храбр, а поразительно отважен, но его отвага не имела ничего общего с ухарством. Геройские подвиги он совершал как нечто самое обыкновенное, рабочее, обыденное. Всему этому он во многом обязан своей высокой дисциплинированности. Я не помню случая, чтобы Городовиков уклонился от выполнения данного ему приказания, чтобы он когда-либо не выполнил боевой задачи». Жизнь Оки Ивановича Городовикова (1879—1960) — благородный пример того, как надо любить Родину, мужественно и самоотверженно беречь и защищать ее.
Читать онлайн В боях и походах (воспоминания)
Издание дополненное и переработанное.
В подготовке издания принимал участие кандидат исторических наук А. И. Мельчин
Литературная запись ИГОРЯ ВСЕВОЛОЖСКОГО
Рисунки В. Щеглова
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
Москва 1970
Часть первая. ДЕТСТВО, ЮНОСТЬ, СОЛДАТЧИНА
Широким ковром раскинулась Сальская степь. С трех сторон окружают ее водные рубежи. С востока — Каспий, с запада — тихий Дон, с юга — река Сал и горько-соленый Маныч. С севера в Сальскую степь ведет сухопутный коридор, протянувшийся между реками Волгой и Доном. Этот коридор как бы соединяет Сальскую степь со Средне-Русской равниной.
Я родился на хуторе Эльмута в полукочевой калмыцкой семье, бродившей со своей кибиткой по беспредельным Сальским степям.
Нарекли меня древним именем Ока. Имена оставались еще у нас старые, а фамилии были уже обрусевшие. Местный буддийский священник, гилюнг, записал, что 1 октября 1880 года у калмыка Хаби Хардагина появился младенец мужского пола.
Отцу приходилось жить с русскими. Им было трудно выговаривать имя Хаби. Стали русские звать его Иваном. А писарь, который приезжал раз в год для записи родившихся и умерших, узнал как-то, что фамилия Хардагин по-калмыцки значит «чёрный годовик».
— Ты Иван? — спросил писарь отца.
— Иван.
— Годовик?
— Годовик, — отвечал отец, плохо понимавший по-русски.
Писарь обмакнул перо в чернила и записал меня в книгу: «Родился Ока Иванов Городовиков».
Так я стал Городовиковым.
С раннего детства я полюбил степь, полюбил ее необозримый простор, ее своеобразную, неповторимую красоту. Из века в век весной и поздней осенью миллионы всевозможных птиц пролетают над Сальской степью. Некоторые из них оседают в камышовых зарослях по берегам рек Маныча и Сала, другие продолжают свой путь. Любил я наблюдать за перелетом. Над степью стоит сплошной гомон. Высоко-высоко треугольником летят журавли. Со скользящим свистом проносятся над самой кибиткой стаи уток, а повыше строгим строем тянутся вереницы гусей. Мелкими и шумными стайками летят кулики. Иногда в синем океане небес, медленно взмахивая белыми крыльями, проплывают лебеди. А выше всех, кажется, что под самым солнцем, парят степные беркуты. Они кружат в вышине, высматривая очередную жертву.
Любил я бродить по степи. В ее высоких травах важно расхаживают дрофы, напоминающие своим видом домашних индеек, прямо из-под ног вспархивают проворные стрепеты, целыми выводками бегают в траве куропатки.
Для кочевника степь — родной дом. С давних времен в Сальских степях кочевали калмыки. Когда-то, несколько сот лет тому назад, отделившись от монгольского ханства, они пришли в Сальские степи и приняли подданство Российской империи. «Калмак» по-монгольски — отделившийся. Слово «калмак» в русском произношении изменилось в «калмык» и так и осталось за этим кочующим народом.
Кочевники калмыки жили небольшими родовыми племенами. Пять-шесть кибиток, раскинутых у степного колодца или у какого-нибудь озерка, составляли хутор. Постоит такой хуторок из войлочных кибиток недели две, пока скот не съест подножный корм, и снова перекочевывает на другое место. Постоянные переезды делали жизнь кочевника тяжелой и безрадостной.
...Один за другим тянутся, побрякивая колокольчиками, навьюченные верблюды. Чего только не везет на себе это безответное животное! На спине верблюда — разобранные кибитки, узлы с домашними вещами, к бокам привязаны мешки, в которых сидят дети. Их загорелые, грязные от пыли лица выглядывают из мешков, дети с интересом наблюдают за всем, что происходит вокруг. За верблюдами тянутся брички со скарбом. А по степи, следом за караваном, не спеша передвигаются табуны лошадей, стада коров и овец.
Идет кочевье целый день под палящими лучами солнца. Когда же наступит вечер и огненный шар солнца опустится за горизонт, кочевники останавливаются на отдых.
Старейшина рода, выбрав место для ночлега, дает команду остановиться. Он полноправный хозяин, самый богатый человек в роду. Он правит всем родом и «помогает» беднякам в нужде. Его помощь обходится бедняку дорого. Если старейшина хоть раз «помог» несчастному в его беде, то бедняку уже никогда не расплатиться с долгом. Закон, установленный старейшинами, говорит — взял одного барана в долг, отдавай два. И это никого не возмущает. Никто не задумывается над этой несправедливостью. Так было при дедах и прадедах.
И вот старейшина махнул рукой. Кочевье останавливается, разгружаются верблюды, устанавливаются кибитки, разжигаются костры, варится любимый калмыцкий чай, приправленный сливочным маслом, лавровым листом и солью. Некоторые из кочевников готовят будан — болтанку из молока и муки. Зажиточные калмыки режут баранов и варят мясо. У костров хлопочут женщины и вертятся дети...
Жестоко эксплуатировали кочевников и калмыцкие попы (гилюнги). По закону каждый третий мальчик в семье предназначался для служения Будде. Таким образом, попов было великое множество, и трудовому народу приходилось всех их кормить. Существовал такой обычай: если умирал калмык, то в кибитку сейчас же являлись гилюнги и начинали молиться. Молитвы они читали на древнемонгольском языке, которого, кстати сказать, никто не знал, не знали его перевода и сами гилюнги. После чтения такой молитвы гилюнги, а их приходило трое или четверо, говорили присутствующим родственникам, что умерший находится при Будде и нуждается в коне, снаряжении и одежде и что он просит родственников передать ему все это через гилюнгов. Все полученное гилюнги присваивали себе. Таким образом попы одурачивали целые калмыцкие семьи, доводя их зачастую до полного разорения.
