Ужас в музее и другие рассказы

Сперва Стивен Джонс пришел в музей Роджерса из праздного любопытства. Кто-то рассказал ему о необычных подземных залах на Саутворк-стрит, за рекой, где можно увидеть восковые изваяния, по своим достоинствам не уступающие коллекции мадам Тюссо. И вот в один из апрельских дней он отправился туда, по дороге размышляя, насколько скучны будут для него все эти экспонаты. Но, как ни странно, он вовсе не разочаровался. В конце концов, это было ни на что не похоже и даже развлекало. Разумеется, здесь Джонс увидел всех традиционных персонажей - Ландру, доктора Криппена, мадам Димере, Риццо, леди Джейн Грей, многочисленных изувеченных жертв войн и революций и даже таких монстров, как Гилль де Ре и маркиз де Сад. Но было здесь и кое-что еще, от чего у Джонса перехватило дыхание, и он застыл на месте, как вкопанный, и простоял до тех пор, пока не услышал звонок - сигнал того, что музей закрывается. Следовало признать, что человек, составивший такую коллекцию, не мог быть простым шарлатаном, обирающим честных людей. Во всяком случае, в воображении ему нельзя было отказать, а в некоторых работах он просто с блеском раскрыл свои дьявольски гениальные способности.

Несколько позже Стивен Джонс разузнал кое-что о Джордже Роджерсе, владельце музея. Какое-то время тот работал в музее мадам Тюссо, но потом по неизвестным причинам был оттуда уволен. О нем говорили много: некоторые открыто сомневались в ясности его рассудка; другие рассказывали удивительные истории о его тайном поклонении идолам и забытым древним богам. И в итоге, после успешного основания собственного музея с такой прекрасной экспозицией, одни слухи полностью исчезли, другие же - а их распространяли в основном коварные завистники - наоборот, стали обрастать все новыми подробностями. Роджерс действительно увлекался тератологией[1] и мистической иконографией, но был настолько благоразумным, что часть экспозиции отгородил, и вход туда разрешил только совершеннолетним. И именно этот зал до глубины души потряс Джонса. В нем располагались фигуры таких жутких чудовищ, которых могла породить лишь безудержная болезненная фантазия. Все они были мастерски вылеплены и раскрашены, как настоящие, реальные существа.

Здесь были известные герои мифов - горгоны, химеры, драконы, циклопы и тому подобные твари. Другие, видимо, тоже упоминались в каких-то странных легендах о подземных обитателях нашей планеты - черный неуклюжий бог Цатоггуа, Ктулу с толстыми длинными щупальцами, Шогнар Фоун с мерзким хоботком, безымянные герои книг «Эйбон», «Некрономикон» и старинных рукописей фон Юнтца… Однако самыми страшными были изображения тех, кого не осмеливался описать ни один автор мира. Это были плоды фантазии самого Роджерса. Некоторых можно было определить, как пародии на различные формы органической жизни, других - как бред больного, навеянный мыслями о внеземных цивилизациях и далеких галактиках. Но даже самые страшные рассказы и рисунки Кларка Эштона Смита могут дать лишь приблизительное представление об этой экспозиции; весь ужас здесь создавался за счет невероятных размеров чудовищ, искусной работы мастера и прекрасного освещения в нишах.

Стивен Джонс был большим любителем всего оригинального в искусстве и поэтому решил познакомиться с самим Роджерсом. Он отыскал его в тускло освещенной пыльной комнате-мастерской, находившейся позади сводчатого выставочного зала. Эта странная мастерская походила больше на склеп. В кирпичной стене были пробиты узкие горизонтальные окна-щелочки, выходящие на улицу как раз на уровне булыжной мостовой внутреннего дворика. Судя по всему, здесь производилось и изготовление фигур, и их ремонт. Повсюду валялись восковые руки, ноги, головы и туловища, а на полках были аккуратно расставлены мохнатые крылья, искусственные клыки и стеклянные глаза, смотрящие в разные стороны. На многочисленных крючках и гвоздях висели всевозможные костюмы для будущих экспонатов, а в одной из ниш грудой были сложены восковые заготовки телесного цвета. На полках рядами стояли банки с краской и кисти. В центре комнаты находилась большая печь, в которой плавили и готовили для лепки воск. Над топкой на двух шарнирах висел огромный железный бак с носиком, позволявшим выливать расплавленный воск простым движением руки.

Однако другие предметы, находившиеся в этом мрачном подземелье, уже не так легко поддавались описанию - это были отдельные части каких-то сомнительных существ, чьи законченные формы, по всей видимости, напоминали призраков, порожденных бредом больного. В другом конце мастерской виднелась тяжелая дощатая дверь, запертая огромных размеров висячим замком. На двери был нарисован очень своеобразный символ. Джонс, которому как-то раз попал в руки экземпляр пресловутой книги «Некрономикон», невольно вздрогнул, увидев этот знак. «Да, - подумал он, - владелец этого заведения, должно быть, действительно обладает исключительно широкими познаниями в самых туманных областях».

Разговор с Роджерсом также не разочаровал его. Хозяин был высоким худым человеком, довольно небрежно одетым, с большими черными глазами, которые возбужденно горели на бледном, заросшем щетиной лице. Вторжение Джонса ничуть не обидело его, напротив, он, казалось, рад был встретить интересного собеседника. Его голос обладал необычайной глубиной, в нем чувствовались какая-то сдерживаемая сила и почти лихорадочная возбужденность. Джонс не удивился, что многие считают его сумасшедшим.