Умирание земли и жизнь мира

Дорогие друзья! Мне незачем говорить вам о том, какая для меня большая радость в том, что я опять могу быть здесь с вами в это трудное, полное испытаний, время. И так как мы теперь после долгого перерыва опять впервые можем обсуждать вопросы науки о духе, нам должно быть особенно важно в это тяжелое время вспомнить о том, что наука о духе должна быть далека от того, чтобы быть только теорией, что она скорее должна служить существенной крепкой опорой, связующей души людей и не только людей живущих здесь на физическом плане, но связующей их и с теми, которые живут в духовных мирах. Нам это так важно, особенно в наше время, когда бесчисленные души покинули физический план при условиях, о которых мы так часто говорили: в наше время, когда так много душ подвержены самым тяжелым испытаниям, какие мировая история до сих пор вообще когда-либо налагала на людей. Независимо от общих представлений, которые здесь и в других местах проходят через наши души в начале этих лекций, попытаемся сегодня индивидуально направить наши чувства, наши ощущения к тем, которые находятся на полях сражения, а также и к тем, которые в ходе этих событий уже прошли сквозь врата смерти (Читается медитация):

Духи ваших душ, действенные стражи.

Отнесите на Ваших крыльях Молящую любовь наших душ Доверенным Вашей охране людям сфер.

Чтобы соединяясь с вашей силой Мольба паша сияла бы помощью для душ, Которых она ищет любя, И пусть Дух, к Которому мы стремимся В течении ряда лет, благодаря дарованной нам Духовной науке, и Который ради спасения Человечества и Земли, ради их свободы и Преуспевания в развитии прошел через Мистерию Голгофы — Да будет Он с вами И вашими трудными обязанностями.

Мои дорогие друзья! Может быть это тяжелое время испытаний, среди которых стоит человечества, все более и более будет приближать душам значение духовного углубления. В таком случае это тяжелое время испытаний недаром пройдет для человечества современности и будущего. Но испытываешь чувство — эти мысли высказываются не для того, чтобы критиковать кого-либо, а для того, чтобы апеллировать к правильным чувствам — испытываешь чувство, что еще не настало время, когда трудности современных событий достаточно научили людей. Испытываешь чувство, что необходимо все более и более внятно говорить к человеческим душам, к человеческим сердцам, исходя из духа времени. Ибо в настоящее время могут говорить не одни только человеческие голоса, но это голоса, таинственно звучащие из тяжелых и кроме того таких значительных фактов.

Все, что я сегодня, как бы лепечущим и недостаточным образом говорю вам, особенно встает перед моими глазами оттого, что последнее мое путешествие в Швейцарию многое показало мне именно в смысле отношения нашего духовного движения к задачам времени. Кто внимательно прочел тот цикл лекции, который я перед войной читал в Вене, о переживаниях человека между смертью и новым рождением и по поводу того, что там вообще могло быть изложено о человеческой жизни, тот знает, как тогда перед войной указывалось на более глубокие причины, более глубокие основы так ужасно изживавшихся впоследствии событий. И можно сказать; все, что можно теперь прочесть между строк жизни, должно быть, собственно, понято во вне, как живое доказательство правильности того, что тогда было сказано. Как вы знаете, общая «болезнь времени» была тогда, хотелось бы сказать, радикальным образом определена (болезнь была определена, как социальная раковая опухоль). То там, то здесь замечается, что великие события кое чему научили. Но с другой стороны, именно, когда в общей связи рассматривает частности, казалось бы незначительных явлений, ясно и определенно замечается, как в течение последних столетий стало неподвижно человеческое мышление на физическом плане, как медленно приходят люди к каким-либо решениям или мерам, которые они должны принять. В качестве введения хотелось бы мне сегодня сказать вам о некоторых фактах, которые я пережил во время этого путешествия по Швейцарии, ибо, как мне кажется, необходимо, чтобы интересующиеся нашим движением могли несколько разобраться в его образе в целом. Но здесь будут афористически приведены только некоторые частности.

Как нечто особенно отрадное должно рассматриваться то, что во время моего последнего пребывания в Швейцарии из кругов молодых академиков Цюрихской высшей школы нашлись люди, ожидавшие услышать от меня такой цикл лекций, который протянул бы нити к различным академическим наукам. Я прочел четыре лекции в Цюрихе, из коих первая рассматривала отношение антропософской науки о духе к психологии, науке о душе, вторая — отношение этой науки о духе к истории, третья — к естествознанию, а четвертая — к социальным наукам, к великим социальным и правовым народным проблемам нашего времени. Это, может быть, не будет ошибкой, если мы в этом именно усмотрим некоторые интерес к установлению связей с академическими науками, разумеется, далеко не в том размере, в каком это было бы желательно. Мы могли показать, что академические науки всюду ждут того дополнения, можно было бы также сказать «осуществления», которое может придти только со стороны антропософски ориентированной науки о духе и что частичные науки современности останутся половинчатыми или может быть даже еще менее того, если они не смогут получить этого дополнения. Везде, где мне удалось читать в Швейцарии лекции, я указывал на то, чего, собственно, в этом смысле недостает нашему времени и чего должно достичь наше время, чтобы воплотить это в тенденции, которые переведут его в будущее. Все же можно было почувствовать, что после того, как в начале в Швейцарии существовало сильное противодействие нашим устремлениям, в последнее время постепенно (противодействие, конечно, не ослабело, а даже усилилось) — но наряду с противодействием развился более живой интерес, и, так как карма привела нашу постройку в Швейцарию, могло случиться, что деятельность именно в этой стране могла бы иметь большое значение, особенно, если она сложится так, как я стремился это сделать; что наша деятельность явится также свидетельством о тех источниках духовно-научных исследований, во многих отношениях незамеченных и скрытых именно в германской духовной жизни. Это чувство с одной стороны затрагивает скорбно и трагически, с другой же стороны дает глубокое удовлетворение. Кто примет во внимание тот факт, что вместе со всем остальным в настоящее время и эта германская духовная жизнь подвергается клевете со стороны четырех пятых всего мира, как они сами утверждают — действительно подвергается клевете, — кто примет во внимание всю многозначительность этого факта, (а это не всегда делают), тот может питать с одной стороны скорбные, а с другой — отрадные надежды, что может быть именно антропософски ориентированная духовная наука дает возможность прозвучать во внешнем мире тому голосу германской духовной жизни, каким она должна прозвучать для того, чтобы развитию Земли не было нанесено ущерба. Когда людям говорят в истинном смысле о духе, т. е. когда им говорят об истинных источниках жизни духа, то находят и всегда будут находить возможность говорить ко всем людям без различия национальности.