Стояло раннее утро. По неширокому шоссе в сторону Москвы мчалась машина. Шла она со скоростью, явно превышающей дозволенную.
Человек за рулем откинулся на спинку сиденья, слегка склонившись в сторону дверцы. Ему представлялось, будто неподвижны как он сам, так и его темно-синий «Пассат». Серое же асфальтированное полотно стремительно набегает на неподвижно висящий над ним автомобиль и затем исчезает под его колесами с тем, чтобы тут же — уже в уменьшенном неузнаваемом виде появиться вновь во всех зеркалах заднего вида. И где-то далеко позади в конце этой сужающейся серой ленты к ней будто приклеилась темная точка. Она то пропадала из виду при легких искривлениях дороги, то вновь появлялась на светлом фоне сухого асфальта. И как бы Антон не разгонял свой далеко не новый «Пассат», или как бы долго он не стоял на обочине, эта точка все время продолжала оставаться от него на неизменном расстоянии. Таким образом, можно было не сомневаться — ему сознательно «давили на психику», давая понять, что он находится под постоянным наблюдением и что все, что бы он не предпринимал, не остается и не останется впредь незамеченным.
В эти ранние часы о транспортном потоке пока ещё не приходилось говорить. Лишь время от времени встречались идущие в обоих направлениях тяжелые грузовики с полуприцепами. Да ещё вот эта приклеившаяся позади километрах в полутора тачка… Но к ней Антон уже успел привыкнуть и не обращал на неё внимания. Слегка откинувшись на спинку сиденья, он шел в направлении Москвы со скоростью порядка ста десяти километров в час.
Задумавшись, Антон не обратил внимания на установленный в начале очередного участка лесозащитной полосы знак, предупреждавший о пересечении с второстепенной дорогой. Но даже если бы он и заметил его, то скорее всего не придал бы ему особого значения — он шел по основному шоссе, а потому любой автомобиль, выезжающий сбоку, несомненно обязан был уступить ему дорогу. Однако на отсутствие в ранние часы транспорта по всей видимости рассчитывал и водитель КАМАЗа с длинным бортовым прицепом, который на скорости порядка тридцати-сорока километров в час спокойно выезжал на шоссе. Машина неспеша выползала справа с грунтовой дороги, что прорезала хилую лесозащитную полосу. Скорее всего, водителю грузовика было просто наплевать на идущий в поперечном направлении транспорт. Во всяком случае, он выкатывал свою громадину на асфальт, не предпринимая никаких попыток к торможению.
Если бы Антона не так занимали мысли о минувшем дне, и заметь он несколько раньше грозившую ему опасность, то скорее всего своевременно начал бы тормозить. Однако грузовик он увидел лишь тогда, когда тот был от него не более чем в двадцати метрах и когда сопровождаемый облаком пыли КАМАЗ практически находился уже на обочине шоссе. Времени на раздумья не оставалось. Как бы сама собой, подчиняясь скорее всего некой сидящей в подкорке программе, правая нога вдавила акселератор в пол кабины, а руки сжались на руле и несколько повернули его влево. Двигатель взревел, и машина, набирая скорость, прошла по левой обочине шоссе практически перед самым бампером грузовика. Антону показалось, что он даже услышал негромкий звук, с которым КАМАЗ слегка задел задний бампер его «Фольксвагена».
Ударив по тормозам, Антон остановился. Первым импульсом было развернуться и ехать вслед КАМАЗу, остановить его и набить морду непростительно бездумному водителю грузовика, в который он только что чуть было не врезался. Однако, как оказалось, произошедшее не прошло бесследно ноги дрожали, и попытка тронуть машину с места и затем развернуть её завершилась неожиданным рывком и остановкой двигателя.
«Идиот! — ругнулся на себя Антон. — Шок у него, видите ли. Руки-ноги дрожат. Это ж надо! Чувствительным ты больно стал, уважаемый Стахов. Прямо как кисейная барышня…» Он посмотрел на своего пассажира — тот продолжал спать, или же делал вид, что спит. «Ну и нервы!» — позавидовал Антон. Затем он прикрыл глаза и заставил себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов.
Посидев так за рулем ещё некоторое время, Стахов вновь бросил взгляд в боковое зеркальце заднего вида и убедился, что черная точка следовавшего за ним автомобиля замерла на шоссе на ставшем уже привычном расстоянии. «Вот „размазался“ бы по бортам КАМАЗа, — с непонятным злорадством как о ком-то постороннем подумал о себе Антон, — что бы вы тогда доложили своим хозяевам? Пришлось бы начинать все с начала, искать другого дурака…» Открыв дверцу, он вышел на асфальт и сделал несколько приседаний. Потом вновь сел за руль и осторожно тронул машину с места. Разогнав автомобиль до девяноста километров в час, Стахов решил в дальнейшем не превышать эту скорость.
Несмотря на то, что злополучный грузовик давно уже успел уехать, и нечего было занимать голову неприятным происшествием, мысли Антона продолжали неотступно крутиться вокруг несостоявшейся аварии. «Если у вас дома покойник, — вспомнилось чье-то высказывание, — уколите палец, и вы тут же забудете о своей печали». Стоило ему подумать об этом, как на него сразу же вновь навались воспоминания о событиях последних недель.
