Менеджер с ресепшен с решительным видом шел за мной, поправляя бейджик на груди.
«Так себе подбор персонала», – подумала я, увидев его отражение в зеркальной нише. Видимо, он хотел выглядеть сурово и непреклонно, но из-за прыщавого подбородка казался обиженным подростком. Если бы я увидела этого раздосадованного парнишку в любом другом месте, а не в курортном спа-комплексе «Оделл», который «Форбс» назвал «современным шато, уютно расположившимся у самого подножия Катскилльских гор», я бы решила, что он завалил математику или девушка сказала ему, что они «просто друзья».
– Здравствуйте. Мэм?
Какой он официальный, правильный, как квадрат – хоть сейчас шахматы расставляй и играй. Наверняка сын представителей богемы, каких в округе полно. У этих детей просто не остается других способов бунтовать против давящего авторитета семьи. Когда секс, наркотики и вегетарианство – норма жизни, стабильная работа – вот настоящий вызов.
– Что-то ищете?
– Мама-а-а-а. – Китти потянула меня за пояс белого хлопкового халата. Волосы я зачесала на левую сторону, и они закрывали логотип отеля на груди.
– Милая, не дергай меня, пожалуйста.
Этот халат, подарок от моего первого мужа Оза, – остатки былой роскоши. Он подарил мне его на Рождество несколько лет назад. Его последний подарок, а потом его обвинили в мошенничестве.
Фитц, которому было пять, но ума – на все тридцать, повторил вслед за мной:
– Китти. Мама сказала не дергать ее.
Этот день я хотела полностью посвятить Фитцу. Первый раз в жизни он купался в Каннах, среди дорогих суперъяхт, но потом, к сожалению, пристрастился к общественному Катскилльскому бассейну с обгаженными птицами шезлонгами.
– Вы так любезны, – сказала я менеджеру. – Мы здесь встречаемся с друзьями.
Я могла рассчитывать только на акцент, придающий мне утонченность.
В родной Великобритании люди, услышав, как я говорю, испытывали когнитивный диссонанс: моя выверенная, правильная речь вызывала такое чувство, будто я зарываюсь, или, как еще иногда говорят, задираю нос. Меня воспитывали так, как положено в высшем обществе: с правильными «эйч» и «ти», но чтобы слиться с рабочим классом, пришлось выработать привычку растягивать гласные.
А в Штатах существовала только одна разновидность британского акцента. В самых престижных районах Нью-Йорка все искренне полагали, что я лучше образованна, лучше воспитанна и более развита, чем остальные. Продавцы в магазинах восхищались моим произношением («витамины» или «орегано»), словно я была необыкновенной певицей из экзотической страны. Другие мамочки из драмкружка, куда ходил Фитц, относились к нам так, будто мы каждый день ели сэндвичи с огурцом и хранили деньги в офшорах.
Но этого молодого человека, кажется, не впечатлил мой би-би-сишный английский.
– Если вы пройдете со мной к стойке регистрации, я смогу узнать, где ваши друзья.
Я провела пальцем по пустому экрану своего телефона, будто только что получила сообщение.
– Ах вот что. Оказывается, они уже полчаса как ждут у бассейна. Ну что, пойдем к ним, Кит? Фитц?
В этот самый момент телефон завибрировал на самом деле. Из Флориды звонил мой нынешний «муж», Рэнди.
Я кивнула менеджеру: Одну минутку, извините.
– Приветики, Рэнди, все хорошо?
– …си. Привет. Ты меня… шишь? – Голос прерывался. То ли из-за нависающих над нами гор, то ли из-за толстых стен отеля.
Вместе с детьми я остановилась у углового столика из черного дерева, наблюдая, как быстро они перемешивают в одну кучу туристические брошюры, – а потом я в два раза дольше раскладывала их по местам.
– Слышу. Но сейчас не очень удобно. Мы к друзьям опаздываем.
– Где? – спросил он. Краткая версия вопроса: «Сколько это будет стоить?»
Я повернулась спиной к Фитцу.
– ИМКА[2], – сказала я тихо.
– И как это возможно с твоей страховкой?
Этот вопрос для меня всегда был как удар в солнечное сплетение.
– Мама, смотри! Паровозик! – воскликнула Китти. Буклеты музея железнодорожного транспорта разлетелись по сверкающему холлу гостиницы, как пропагандистские листовки во время войны.
– Вполне возможно. – Я положила руку на плечо Фитца за секунду до того, как он вытер нос о шелковый подлокотник дивана.
– То есть ты ее получила? – спросил Рэнди.
– Получаю.
– Просто я не понимаю, почему все так долго. И почему ты не подала заявку на страховку, когда оформляла визу.
– Проглядела.
Два года назад я обратилась за получением грин-карты, которая автоматически предполагала и страховку, но из Министерства внутренней безопасности сообщили, что в представленных документах есть ошибки. Но я не вернулась в Англию, а выдумала иммиграционное интервью в Федерал-Плаза в тот самый день, когда Рэнди закрывал крупную сделку по недвижимости. Я доехала на автобусе до Манхэттена, побаловала себя стейком у Марка Джозефа
