Даркина Алена
Убывающая луна: распутье судьбы
Благодарность Елене Богдановой (Диане Медяковой) — более трепетный и вдумчивый читатель мне не попадался. Огромное спасибо за помощь!
Благодарность Александру Аданая — он помог убрать очевидные ляпы.
Благодарность Игорю Дроздову — он добросовестно вычистил из текста всех "блондинов".
Можешь ли ты измерить ненависть?
Оглянись — и ты увидишь, что она повсюду
в каждой травинке и в каждом сердце.
Поэтому едва человек начинает двигаться, он бьет своего брата,
а самые прекрасные сады быстро зарастают сорной травой.
Но ненависть — не враг, она оружие.
Одни используют ее, чтобы убивать,
другие, чтобы лечить.
Ненависть, как инструмент врача,
рассекает живые ткани, чтобы удалить смертоносный наконечник.
Хочешь знать тайну?
На берегу Вечности, есть озеро Ненависти.
Никто из людей не может выжить здесь, а потому
не стоит приходить туда, чтобы взять хоть каплю этого смертоносного яда.
Но ты можешь принести к берегам свою долю.
И тогда где бы ты ни был — твоя ненависть будет целительной.
Песня Чувств (отрывок), Книга Вселенной.
Пролог
Кандалы на руках и ногах растерли кожу в кровь. От этого все тело начинает гореть огнем, а цепи будто тянут к земле. Они наверняка хотят, чтобы она ползла на эшафот на коленях, но этому не бывать. Не бывать. Она взойдет как королева, и люди ужаснутся, увидев, кого они хотели казнить. Надо только собрать мужество. Собрать последние силы. Ее почти не кормили последние дни — боялись. Они боятся ее даже такой: скованной, изможденной, униженной. И если они все же подписали смертный приговор, то лишь потому, что знали: выйди она на свободу, ее обидчики долго не проживут. Так что у них выхода нет, кроме как убить ее. И у нее нет другого выхода, кроме как… выжить. Пусть они беснуются, пусть они радуются. Их торжество будет недолгим. Недолгим.
Господи, ну за что же? Глупый вопрос. Надо держать себя в руках. Ничего не изменить ни ей, ни им. Все было предопределено, заранее расписано… Распутья судьбы иногда встречаются. Некие перекрестки, где ты можешь свернуть в другую сторону и изменить свою жизнь. Но раз свернув…Вряд ли у тебя появится второй шанс. Она тоже свернула. Она рискнула всем. И вот итог. Но это неважно. Неважно. Сейчас все неважно. Сейчас надо собрать мужество. Собраться силы…
Ноги предают в самый неподходящий момент. Она все ползает на коленях, но никто не подает руки, не помогает встать. Они все еще боятся. Надо собрать… мужество… собр… силы… Надо…превозмочь боль… А слезы — внутрь. А наружу — улыбку. Смелую, открытую. Вот так, только голову поднять. Выше… еще выше… И спину прямей. Плечи развернуть…
Смотрите. Вы хотите казнить меня? Меня? Смотрите!
Если бы не кандалы, она бы сейчас вскинула руки вверх. Смотрите, любуйтесь. Вам страшно? Вам должно быть страшно. Потому что меня нельзя убить. Невозможно. Меня не…
9 юльйо, замок графа Зулькада, Кашшафа
Дорога еще раз свернула, и лошади чуть ли не ударила мордой в замковые ворота. Замок графа Зулькада упрятали в такую глушь, что если бы не дорога, причудливо петляющая между деревьями, Рекем бы точно заблудился. К тому же ему пришлось задержаться в городе: он не имел возможности сменить лошадь, так что пока он добрался до Шаалаввина, бедняжка совсем выбилась из сил. Лишь к обеду он смог продолжить путь, и когда нашел нужное место, серые сумерки сменялись синей ночью. Он спрыгнул с коня и решительно постучал молотком в металлический круг, прикрепленный к косяку. Ворота вздрогнули. Ударь он сильнее и вполне мог бы выломать дверь. Какое же тут все ветхое. Совсем не подходит для принцессы Кашшафы. Интересно, король был здесь хоть раз? Или девушку намеренно поселили здесь, чтобы наказать за строптивость.
За воротами было тихо, и Рекем постучал еще раз. Конечно, он сильно запоздал, добрые люди так поздно не ходят, но неужели его оставят ночевать за воротами? Он снова протянул руку к молотку, когда изнутри раздался недовольный голос:
— Не ломайте дверь! Кого шереш на ночь глядя принес?
— Граф Бернт! — крикнул Рекем. — Откройте, я к ее высочеству принцессе Миреле.
За воротами послышались возня и бурчание:
— Ишь ты. Принцессу ему. Графа Бернта шереш притащил. За каким шерешем он его притащил? — он рассуждал достаточно тихо, чтобы не оскорбить высокородного гостя, но так, чтобы тот знал, какого мнения здесь о его появлении. Наконец открылось маленькое окошко, и Рекем увидел в них пытливые черные глаза:
Рекем снял шляпу, чтобы привратник мог лучше разглядеть его. Лукавый взгляд из окошка скользнул по длинным до плеч темным волосам, серым, чуть на выкате глазам, благородному тонкому носу, неширокому отложному воротнику — из простой ткани, тогда как франты носили кружевные. Шерстяной дублет без разрезов, чуть видневшийся из-под дорожного плаща, украшали лишь мелкие серебряные пуговицы. Граф Бернт одевался довольно просто. Впрочем, когда предстоял долгий путь верхом, никто не наряжался как на бал. Гораздо больше о благосостоянии гостя говорило то, что он приехал один, без слуг.
— Вас ожидают, господин? — поинтересовались из-за двери.
— Насколько мне известно, ее высочеству позволено принимать гостей, — Рекему очень хотелось поставить слугу на место, но, к сожалению, тот имел полное право оставить его ночевать в лесу. Его действительно не звали, и о своем приезде он не предупреждал.
