– Только подложенных бомб и взрывов нам еще не хватало! – ворчал Альбер Лелак. – Теперь, что ни случись, вызывают нас!
С тех пор, как группа выехала к месту происшествия, он говорил без умолку. Черный, без опознавательных знаков, «пежо-504» подобрал его в Нейи. Альбер был в комбинезоне, стоптанных башмаках, руки перепачканы смазочным маслом. Коллег внешний вид Лелака не смущал. Машина промчалась по авеню де Голля, затем вдоль Гранд авеню, относительно легко проскочила через мост Карусель и безнадежно застряла. Впереди была пробка из длинной колонны автомашин.
– Я вижу в ряду три автобуса, – сообщил Буасси, шофер, и вопросительно взглянул на коллег.
– Нет, – ответил Шарль Бришо. Сегодня он красовался в новом шелковом шарфе и коричневом спортивном пиджаке, пуговицы которого были копией монет эпохи первой империи.
– Да! – тотчас возразил Альбер, и в глазах его вспыхнули опасные огоньки. – Мне некогда.
– К котлу своему торопишься? – невинным тоном поинтересовался Шарль. – Отчего бы тебе не вызвать слесаря?
Буасси невежливо захохотал. Прибавив газу и одновременно не снимая ноги с тормоза, он резко вывернул руль в сторону. Он манипулировал педалями подобно одержимому органисту, и машина – ревя, скрипя, стеная, но тем не менее послушно – выбралась из ряда и взлетела на тротуар. Буасси включил сирену, и перепуганные пешеходы кинулись врассыпную. Автомобиль проскользнул между каменным парапетом набережной и книжным киоском, где, по мнению прочих водителей, не хватило бы места даже для мотоцикла, затем свернул влево, по «зебре» пешеходной дорожки «перешел» на другую сторону улицы и снова рванул по тротуару вперед. Шарль, вытащив белоснежный носовой платок, вытер вспотевший лоб. Что до Альбера, то он, забыв про разобранный на части котел, с немым восхищением взирал, как Буасси тормозит, выжимает сцепление, дает газ, переключает скорости, выкручивает руль, сигналит, не переставая бранится.
– Хотел бы я так водить машину, – сказал он.
– Тебе это не грозит, – скромно заметил Буасси.
Разумеется, они прибыли на место происшествия последними. Там уже стояли три пожарные машины, карета «скорой помощи», темно-синий фургон с затянутым сеткой окошком – он доставил стражей порядка для оцепления территории, два полицейских автомобиля и несколько поодаль, за пределами оседающих хлопьев сажи и струй воды, людей, суетящихся с брандспойтами, дыхательными аппаратами и пожарными топориками, был пристроен в безопасности «СХ» комиссара. Сам комиссар – высокий, импозантный, одетый с изяществом, несколько англизированного типа – стоял возле небольшого фургона телевизионщиков «ТФ-I». Комиссара поставили таким образом, чтобы фоном ему служили дым и обгорелый проем окна. Оператор даже присел на корточки, чтобы захватить в кадр и взорванную квартиру на четвертом этаже. Сколько ни ищи, нельзя было отыскать более подходящей кандидатуры, чем комиссар Корентэн: в вечерних теленовостях перед зрителями возникнет рослая фигура с породистым профилем и наполовину заслонит собой ужасающее зрелище, внушая обывателям уверенность, что полиция сделает все возможное.
Оставалось загадкой, каким образом он ухитрился заметить появление своих подчиненных. Он не решился привычным движением поднести часы к глазам – вдруг да этот жест тоже попадет в телехронику, – однако бросил на Буасси долгий, многозначительный взгляд. Тот пожал плечами и указал на Лелака. Комиссар сделал им глазами знак: мол, немедленно за работу. Репортер – белокурый, курчавый молодой человек – был облачен в такой же коричневый спортивный пиджак с металлическими пуговицами, как у Шарля, и на шее у него тоже пестрел шелковый шарф.
Вновь прибывшие огляделись по сторонам. Альбер явно оказался прав: здесь в них не было никакой необходимости. Оцепленная территория была заполнена лихорадочно суетящимися людьми. Санитары выносили из дома раненых, полицейские записывали показания свидетелей, пожарные орудовали шлангами, репортеры щелкали вспышкой, – и лишь они одни не знали, чем заняться. Альбер вздохнул:
– Пойду погляжу, что там, в квартире, где произошел взрыв.
– Валяй. – Шарль щелчком сбил кусочек сажи с пиджака. – А я пока поразведаю здесь.
Это был солидный доходный дом эпохи бурного градостроительства начала века: подъезд, выложенный мраморными плитами, чугунные перила с коваными прутьями, изукрашенная вычурной решеткой дверца лифта. По всей вероятности, дом не видывал такой грязи, как сейчас, когда ее натащили пожарные на своих сапожищах. Альбер поплелся наверх пешком. Выселение жильцов уже закончилось, в подъезде он никого не встретил. Лишь с четвертого этажа доносились голоса. Альбер остановился передохнуть.
– Да поймите же наконец, что мы из полиции! – раздался чей-то отчаянный возглас.
– Как не понять! – с достоинством отвечал собеседник. – А только впустить вас я все равно не ногу.
– Не вынуждайте меня прибегать к насилию… – послышались звуки борьбы, и Альбер скользнул пролетом выше, чтобы видеть происходящее.
– Нельзя, мосье! До тех пор, пока в квартире не побывали специалисты по обезвреживанию бомб, я не имею права впустить сюда кого бы то ни было. Возможно, там заложена еще одна бомба.
