Ровно в два часа дня 12 июня Эрик Невилл, красивый молодой человек в белом фланелевом костюме, открыв стеклянную дверь прихожей, не спеша спустился по железной лестнице в великолепный, хоть и несколько по старинке разбитый сад особняка Беркли. Широкополая панама сидела на его иссиня-черных кудрях чуть набекрень: юноша совсем недавно предавался ленивому отдохновению, в то время как лодка скользила по тенистой реке, а единственным его компаньоном на этой прогулке была книга.
Позади особняка тянулась примерно на милю живая изгородь, вся в благоухании лепестков. Воздух, напоенный этим ароматом, проникал в настежь раскрытые из-за жары окна, как будто огромный дом с наслаждением дышал.
Молодой щеголь сошел с последней ступеньки лестницы и ступил на широкую, посыпанную гравием садовую дорожку. Неподалеку от него главный садовник хлопотал вокруг персиковых деревьев, и дымок его трубки висел в неподвижном стоящем воздухе, как легкий голубоватый туман. Поравнявшись с садовником, Эрик сделал просительный жест (говорить ему было лень), и тот молча потянулся за огромным персиком, который прятал свои румяные щеки от солнца в тени узких листьев, любовно сорвал его и бережно подал молодому человеку. Эрик содрал бархатистую янтарную кожицу, безжалостно превратив ее в лохмотья, и запустил свои великолепные зубы в сочную мякоть. Хлоп!
Внезапный громкий звук где-то поблизости заставил их вздрогнуть. Эрик выронил персик, а садовник трубку. Оба уставились друг на друга в величайшем изумлении.
– Посмотрите-ка туда, сэр, – шепнул садовник, указывая на маленькое облачко дыма, которое лениво вытягивалось из окна прямо у них над головой, и в то же самое время в горячем воздухе остро повеяло порохом.
– Это у дядюшки в комнате! – вскричал Эрик. – Минуту назад он там спал на диване!
С этими словами он повернулся, помчался по садовой дорожке и взбежал по ступенькам в дом, распахнув стеклянную дверь, а старый садовник следовал за ним со скоростью, какую позволял ему развить застарелый ревматизм. Эрик пересек гостиную, взлетел по широкой, покрытой ковром лестнице, перепрыгивая через четыре ступеньки, повернул направо, в коридор, и ворвался в дядин кабинет.
Несмотря на всю его поспешность, Эрика опередили. Худощавая сильная фигура в светлом твидовом костюме склонилась над диваном, где несколько минут тому назад Эрик оставил мирно спящего дядюшку.
– Джон! Джон, что случилось? – крикнул Эрик.
Кузен повернулся к нему. Его мужественное, красивое лицо было бледно как мел.
– Эрик, малыш, – сказал он, запинаясь. – Это ужасно. Дядюшка убит, в него стреляли.
– Быть этого не может, еще и пяти минут не прошло, как я видел его мирно спящим… – начал было Эрик, но, взглянув на неподвижную фигуру на диване, замолчал. Сквайр Невилл лежал спиной к двери, так что виден был только смутный контур его сурового лица. Пуля раздробила ему затылок, седые волосы слиплись от крови, и на ковер медленно стекали тяжелые, горячие капли.
– Но кто мог?.. – с трудом заговорил Эрик, от ужаса почти утратив дар речи.
– Его застрелили из его собственного ружья, – отвечал кузен. – Оно лежало здесь же на столе, справа, и из ствола еще шел дымок, когда я вбежал.
– Может быть, самоубийство? – спросил Эрик испуганным шепотом.
– Невозможно. Сам видишь, где рана.
– Но… так внезапно. Я прибежал, едва услышал выстрел, а ты меня даже опередил. Ты кого-нибудь видел?
– Ни души. Комната была пуста.
– Но как же убийца мог сбежать?
– Может быть, выбрался через окно. Оно было открыто, когда я вошел.
– Не мог он этого сделать, мастер Джон, – раздался с порога голос садовника. – Мы с мастером Эриком стояли почитай под самым окном.
– Тогда, черт возьми, куда же он исчез, Симпсон?
– Не могу знать, сэр.
Джон Невилл внимательно осмотрел комнату. Там и кошке было бы негде спрятаться: полупустое помещение с обитыми дубом стенами, на которых висели ружья и рыболовные снасти – в большинстве своем старомодные, но превосходные по исполнению и материалу. Маленький книжный шкаф в углу служил единственным намеком на то, что комната считается кабинетом. Огромный кожаный диван, на котором лежал труп, массивный круглый стол посредине и несколько тяжелых стульев довершали обстановку. Все предметы были покрыты толстым слоем пыли, на полу лежали яркие полосы солнечного света. Было душно от зноя и острого запаха пороха.
Джон Невилл заметил, что его юный родственник смертельно бледен. Он, как заботливый старший брат, положил руку ему на плечо.
– Пойдем, Эрик, – мягко сказал Джон. – Ему мы ничем уже не поможем.
– Давай лучше поищем как следует, может быть, мы все же найдем разгадку, – предложил Эрик, протягивая руку к ружью, но Джон остановил его.
– Нет-нет, – поспешно сказал он, – нужно оставить все как есть. Я пошлю кого-нибудь в деревню за Уордлом и телеграфирую в Лондон, чтобы прислали детектива.
Он деликатно вывел кузена из комнаты, запер дверь и сунул ключ в карман.
– С кем бы мне связаться? – спросил Джон Невилл, садясь за стол и занося карандаш над бланком для телеграмм. – Здесь нужен кто-нибудь очень проницательный – и вдобавок чтобы он всецело мог заняться исключительно нашим делом.
