– Мистер Малкольм, объект у меня в прицеле. Он только что вышел из гостиницы «Хилтон» и сейчас направляется к парковке. Кажется, к черному «форду-мустангу» девяносто восьмого года.
Стив Малкольм почесал большим пальцем висок и состроил мину, из которой решительно невозможно было понять, рад он этому, или нет. Наконец, разумное начало взяло верх над желанием закончить эту историю сразу и навсегда. Покосившись на громкоговорящую связь, на другом конце которой ждал его распоряжений снайпер, президент «Хэммет Старс» покачал головой и с невероятным сожалением, напрягая все свои силы, выдавил:
– Нет, не сейчас… Отбой, Гарольд. Снимайся и жди распоряжений.
Отключив связь, Малкольм взъерошил волосы и почувствовал, как в нем закипает ярость. Впрочем, очень скоро он, как человек думающий, сумел её обуздать и стал размышлять следующим образом: Если такой человек, как Эндрю Мартенсон, зная, что за любым углом в Нью-Йорке его ждут пуля или нож, спокойно выходит из гостиницы и садится в машину, значит, у него есть все основания полагать, что я не настолько глуп, чтобы отдавать приказ на его устранение. Это сигнал мне, сигнал: мол, не торопись, босс, мне есть что тебе сказать.
И Малкольм похвалил себя за ясность ума и трезвость суждений.
Сейчас он сядет в кресло и будет ждать. Куда ему торопиться в конце шестого десятка?
Нью-Йорк… Город сбывающихся надежд, город, имя которого звучит при произношении так, словно состоит из одних ударений. Здесь рождаются на свет и проворачиваются в гигантской финансовой машине миллиарды долларов, здесь расположена самая главная финансовая улица планеты – Уоллстрит, и неспроста этот город избрала для своей атаки свора отморозков, похоронив под руинами «Центра международной торговли» 2749 человек. Да, именно столько людей находилось в 8.46 по нью-йоркскому времени 11 сентября 2001 года.
До этого дня подобный ужас Нью-Йорк испытал лишь весной 1911 года, когда возник крупнейший пожар на трикотажной фабрике «Трайенгл уэйст». 146 женщин погибли, сотни выбросились из окон восьмого и седьмого этажей (на фабрике работало 500 женщин, в основном еврейские иммигранты). Впоследствии оказалось, что владелец фабрики запер двери, чтобы никто не покидал работу раньше положенного времени. После этого трагического случая начались реформы в трудовом законодательстве, каковое с тех пор считается самым демократичным в мире. И сомневаться в этом не приходится, поскольку все в США принято считать наиболее демократичным и справедливым. Здесь, на Уолл-стрит, кипят страсти на NASDAQ, самой известной бирже мира. Здесь, вообще, много чего происходит и случается. Этот район Нью-Йорка, где угнал взятый напрокат «Форд» гражданин США Эндрю Мартенсон, знает весь мир…
Мартынов отсутствовал в Нью-Йорке всего несколько месяцев, но ему казалось, что он здесь впервые. И тем удивительней было сталкиваться с фактами и явлениями, существование которых было бесспорно. Каждую минуту, словно одержимый приступом де жавю, он наблюдал за появлением предметов и людей, встречавшихся ему ранее. Он точно знал, что сейчас пересечет Avenue of Americas, и на противоположной стороне увидит старика-негра, одетого в Старсе драповое пальто, с бейсбольной кепкой на курчавой седой голове и с неизменным «Нью-Йорк Телеграф» в кармане. Газета будет, конечно, за вчерашнее число, и Мартынов, притормозив, протянет ему доллар, услышав в ответ неизменное: «OK, brother Andrey». «Andrey» всегда получалось у старика смешно и всегда с трудом.
Мартынов знал в Нью-Йорке каждую улицу, каждый дом, но поездка на родину превратила эти знания в фантастический мираж, путавший сознание.
Этого не случилось бы, не отправься он по заданию босса, Стива Малкольма, на поиски сына известного советского боксера Виктора Малько-ва. Где-то там, в российской глубинке, затерялся призрак из 70-х, наследник десяти миллионов долларов, являвшийся частью большого плана Малкольма и Малькова-старшего.
Мартынов должен был найти Артура, передать ему три миллиона долларов и вернуть из французского банка семь, – для мистера Малкольма. Дельце, конечно, мутное, однако не самое мутное из тех, что предлагал Мартынову для выполнения президент «Хэммет Старс». За работу исполнитель должен был получить сто пятьдесят тысяч, и дело бы выгорело, оно обязательно выгорело бы! – если бы Малкольм не решил устранить Мартынова, как главного теперь владельца тайны о десяти миллионах.
Все в плане Стива сначала перепуталось, потом накрылись главные составляющие, а после и сам план рухнул, как карточный домик. Стиву Малкольму не нужно было мешать Мартынову жить… Это была ошибка, error. Стив поставил много вопросов, которые пока оставались без ответов.
И теперь он, Мартынов, возвращался в Нью-Йорк, чтобы ответы эти найти. Его можно было спросить прямо сейчас, пока он не добрался до Десятой авеню, до офиса «Хэммет Старс»: Зачем ты следуешь туда, парень, имея на счету те самые десять миллионов, что перевел со счета французского банка на депозитный счет?
Но спрашивать пришлось бы на английском языке, и думать над ответом пришлось бы тоже по-английски, потому что русский человек, особенно из тех, кто побывал в России за решеткой, таких вопросов задавать не станет.
