Два столетия назад великий немецкий мастер слова и мыслитель Лессинг написал:
«Мне представляется странным уже то, что нам известны не только вещи, а и имена этих вещей. Тем не менее я хочу большего: не просто понимать смысл слов, но еще знать, почему они звучат так, а не иначе.»
Это — мысль мудреца. Но тот же самый вопрос приходит иной раз в голову даже окончательному простаку.
— Интересно, откуда взялось на свете слово «куртка»? — внезапно, среди пустой болтовни, спотыкается о неожиданную загадку озадаченный мистер Арпад, далеко не мудрый герой современного английского писателя А. Коппарда.
— Ха-ха! — равнодушно пожимает плечами мистер Платнер, его собутыльник. — Вот уж шут его знает, откуда! Кто может это сказать?
— Гм! — удивляется Арпад. — Такое простенькое словцо! Должно же было оно появиться откуда-нибудь.
Кое-кто из моих читателей присоединится, пожалуй, к мистеру Платнеру. В самом деле, я знаю вещь — одежду определенного покроя. Знаю я ее название: «куртка» (если называть эту «вещь» по-русски). Следовательно, значение слова мне совершенно понятно. Чего же еще желать?
Однако более живой ум не остановится на этом. Он согласится с Арпадом, а значит, и с Лессингом. Пусть известны и вещь и название вещи; хочется все же знать, — откуда оно взялось? По какой причине эту штуку назвали именно курткой, а не «мурткой», не «корткой», «вырткой» или еще как-нибудь? Можно до этого дознаться?
«Вообще — да! — скажет вам языковед. — Происхождением отдельных слов, исследованием вопроса о том, откуда то или другое из них появилось в нашем языке, занимается особый отдел языковедения — этимология.
Узнать все это значит «раскрыть этимологию слова». И опытный этимолог без большого труда ответит вам на данный вопрос. Может быть, правда, ответ его покажется вам несколько неожиданным.
«Куртка, — скажет он вам, — прежде всего слово по происхождению своему нерусское. Его в допетровские времена у нас еще не было, да и быть не могло: ведь наши предки никаких курток не знали и не носили. Они ходили тогда в долгополой одежде — кафтанах, азямах, охабнях. Потом мало-помалу стало прививаться „кургузое немецкое“ (то есть иностранное) платье. Шили его сначала иноземцы-портные, главным образом французы; они называли его по-своему. По-французски „куртка вообще“ зовется „вэст“ (veste), а „короткая куртка“— „вэст курт“ (veste courte); слово „курт“ как раз и значит „короткая“. Вот из этого-то французского прилагательного „курт“, слыша его от портных-французов, и создали наши прапрадеды много лет назад русское существительное „куртка“.
Вам это кажется неправдоподобным? Напрасно. Возьмите другое привычное слово, означающее еще одну деталь одежды, короткие штанишки, — «трусики». Откуда пошло их обозначение? От глагола «трусить», то есть «бояться»? От существительного «трусик», значащего «кролик»? От другого глагола — «трусить», то есть «двигаться впробежку, мелкой рысцой»?
Представьте, ни от того, ни от другого, ни от третьего, а опять-таки от французского прилагательного. По-французски «жюп труссэ» (jupe troussйe) — подобранная юбка, «кюлотт труссэ» (culotte troussйe) — закатанные засученные и вообще «короткие штаны». Те же иноземцы-портные, несомненно, вместе с курткой занесли нам и слово «труссэ», а мы, так сказать, выкроили из него себе «трусы» по своему вкусу…
Очень многие наши слова (особенно не слишком древние по происхождению) легко поддаются подобному раскрытию — этимологизации. Некоторые этимологизируются много труднее. Есть и такие, относительно которых ученые пока что оказываются бессильными: очень уж далеко в глубь времен уходит их происхождение.
Само собой разумеется, в любом языке слова имеют свою этимологию. Мистер Арпад, в рассказе англичанина Коппарда, интересовался, конечно, не русским словом «куртка», а своим английским словом «джэкит» (jacket), которое означает ту же самую вещь. Я не стану сейчас заниматься подробным ответом на его вопрос, но английские этимологи, несомненно, могли бы сделать это. Может быть, они скажут, что слово «джэкит» обязано своим происхождением какому-нибудь искусному портняжке или старинному моднику по имени Джек; может статься, предположат, будто оно родилось от термина «джэк» (jake), когда-то означавшего сначала кожаный мех для вина, бурдюк, а потом покрой военной верхней одежды. Может быть, оно пришло из французского языка, где есть похожее слово «жакет» (первоначально «мужицкий» — «Жаков», то есть «Яшкин», — полукафтан, простонародное одеяние). Возможно, решение окажется и совсем иным: это уж их дело.
Мы же с вами обратим сейчас внимание на другое. Видимо, языковед в каждом слове, кроме его значения, может заинтересоваться и его происхождением, его связью с другими словами, в каком бы языке они ни присутствовали. Но все это хорошо для тех слов, у которых есть значение. А как быть с теми, у которых никакого значения нет, которые ничего не значат?
Позвольте, да разве существуют на свете слова без значения, без смысла?
А вот посмотрите сами.
