Когда Дункан Вивер решил купить Лелли… Нет, во избежание осложнений лучше сказать так: когда Дункан Вивер решил заплатить родителям Лелли определенную сумму, чтобы они отказались от ее услуг на будущее, он рассчитывал, что эта сумма не превысит шестисот или, в крайнем случае, семисот фунтов.
Все, с кем он по этому поводу беседовал в Порт-Кларке, уверяли его, что это — красная цена. Но когда дошло до дела, выяснилось, что все это совсем не так просто, как казалось завсегдатаям порт-кларкского бара.
Первые три семейства марсиан, которых он стал прощупывать в этом смысле, не проявили ни малейшего желания расстаться со своими дочерьми, еще одна семья потребовала тысячу пятьсот и не уступала ни копейки; родители Лелли тоже запросили тысячу пятьсот фунтов, но потом снизили цену до тысячи, когда Дункан дал ясно понять, что он человек отчаянный и может, пожалуй, отнять ее силой. И когда, уже на обратном пути в Порт-Кларк, он стал прикидывать все обстоятельства, то решил, что в конце концов сделка была не такой уж невыгодной. Действительно, если распределить всю сумму на пятилетний срок его контракта, марсианка обойдется ему по двести фунтов в год в худшем случае — то есть, если он не сможет, по возвращении, перепродать ее фунтов за четыреста-пятьсот. Да, пожалуй, это не так уж дорого!
Вернувшись в город, он отправился к агенту Компании, чтобы ввести того в курс и утрясти все дела.
— Послушайте, — сказал он, — вы знаете, я на пять лет законтрактовался надзирателем грузовой перевалочной станции на Юпитере IV/II. Так вот, я знаю, что корабль, который меня отвезет туда, идет пустым, чтобы забрать груз. Как насчет того, чтобы я провез еще одного пассажира?
Он, конечно, заранее поинтересовался и выяснил, что Компания обычно разрешала провозить дополнительного пассажира в подобной ситуации, хотя в контракте об этом не упоминалось.
Агент Компании не удивился. Полистав какие-то списки, он ответил, что не имеет возражений против дополнительного пассажира. Тут же он добавил, что Компания в таких случаях обеспечивает еще один запас продовольствия на одного человека по номинальной цене двести фунтов в год; сумма вычитается из оклада при расчете.
— Так это же тысяча фунтов! — воскликнул Дункан.
— А это и стоит не меньше, — пояснил агент. — Цена ставится номинальная. Компания не скупится на расходы, доплачивает остальное, и все для того, чтобы ее служащий не рехнулся. А это, говорят, проще всего, если сидишь один на перевалочной станции. Вполне можно поверить. Так что тысяча — не такие уж большие деньги, если это поможет тебе остаться в своем уме.
Дункан поспорил немного, из принципа, но агент не настроен был разводить долгие разговоры. Все это означало, что цена Лелли поднялась уже до двух тысяч фунтов — по четыреста в год. И все же, при его окладе пять тысяч в год, который спокойно будет копиться в банке — ведь он ничего не потратит во время службы на Юпитере IV/II, — эти четыреста фунтов не составят такой уж большой доли. Он может себе это позволить. Дункан согласился.
— Ну и прекрасно, — сказал агент, — тогда так и запишем. Теперь тебе нужно только получить для нее разрешение на выезд, ты его быстренько получишь, как только предъявишь ваше свидетельство о браке.
Дункан вытаращил глаза.
— Свидетельство о браке! Что, мне? Мне жениться на марсишке?
Агент развел руками.
— Что поделать — борьба против рабства! А может, ты хочешь продать ее? Могут даже подумать, что ты ее здесь купил.
— Купил? — воскликнул опять Дункан с негодованием.
— А что — нет? — покосился на него агент. — Да ты не волнуйся, брачное свидетельство будет стоить тебе фунтов десять — если у тебя, конечно, нет дома жены; в этом случае тебе это обойдется подороже.
Дункан помотал головой.
— Нет, я не женат.
— Ага, — сказал агент с ноткой недоверия.
Через пару дней Дункан принес ему свидетельство и разрешение на выезд. Агент просмотрел бумаги.
— Теперь все в порядке, — улыбнулся он. — Я занесу ее в список пассажиров. А мне заплатишь сто фунтов.
— Сто фунтов! За что я…
— Считай, что я позаботился о твоем капиталовложении.
Чиновник, который выдал ему разрешение на выезд, тоже содрал с него сто фунтов. Дункан предпочел об этом не говорить, а только пробурчал раздраженно:
— Да, здорово приходится раскошеливаться из-за какой-то тупой марсишки.
— Тупой? — переспросил агент, взглянув на него.
— К тому же еще молчит, как рыба. Эти дурни марсишки дважды два не понимают.
— Хм, — пробормотал агент. — Ты никогда здесь, на Марсе, раньше не жил?
— Нет, — признался Дункан, — хотя несколько раз приходилось сюда заглядывать.
Агент кивнул.
— Да, они выглядят туповато, особенно это выражение лица, чудное такое. Но когда-то они были дьявольски умным народом.
— Может, когда-нибудь и были, только давным-давно.
— Еще задолго до нашего прихода сюда они перестали тратить время на раздумья. Считали, что это напрасный труд. Планета их умирала, и они настроились умереть вместе с ней.
— Так ведь это и есть тупость. Каждая планета рано или поздно умирает, ну и что?
— А ты не наблюдал когда-нибудь, как старик сидит на солнышке и ни на что не обращает внимания? Это еще не значит, что он выжил из ума. Вполне возможно, что он зашевелится и заработает мозгами, если это необходимо. Но по большей части он не считает нужным беспокоиться. Ему плевать, пусть все идет, как идет.
