Валентин ПИКУЛЬ
Трудолюбивый и рачительный муж
Вологда издревле украшалась амбарами, отсюда товары русские расходились по всей Европе; в городе со времен Ивана Грозного существовала даже слобода - Фрязиновая, иноземцами (фрязинами) населенная. Петр I не раз проезжал через Вологду, где с купчинами местными по-голландски беседовал, а после Полтавы он пленных шведов сослал на житье вологодское:
- Народ там приветливый, а в слободе Фрязиновой единоверцев сыщете, дабы не совсем вам одичать...
Однажды был сильный мороз. В доме купца Ивана Рычкова уже почивать готовились, когда с улицы кто-то постучал в ворота, жалобно взывая о милосердии христианском.
- Не наш стонет, - сказала мужу дородная Капитолина Рычкова. По-немецки плачется... Пустим, што ли?
- Чай, заколела душа чужая, - согласился хозяин. - А коли у наших ворот замерзнет, потом сраму не оберемся...
В теплую горницу ввалился закоченевший "герой Полтавы", и он был радостно изумлен, когда хозяин приветствовал его по-немецки, а хозяйка поднесла перцовой для обогрева. Оттаяв возле жаркой печи, ночной гость представился:
- Граф Иоахим Бонде из Голштинии, но имел несчастие соблазниться славою шведских знамен королевуса Карла Двенадцатого, почему и познал на себе все ужасы зимы российской...
Купец о себе рассказал: их семья имеет контору в Архангельске, если кому в Европе щетина нужна или клей, смола Древесная или икра вкусная, те непременно к семье Рычковых обращаются. И стал граф Бонде навещать дом радушных купцов, с маленьким Петрушей баловался, как со своим дитятей.
Мальчику было восемь лет, когда граф Бонде пришел проститься:
- Карл-Фридрих, мой герцог Голштинии, ныне ищет руки и сердца у дочери царя вашего - Анны Петровны, и потому государь ваш всех голштинцев от ссылки печальной избавляет...
Уехал. А вскоре беда случилась: на Сухоне и Двине побило барки с товарами, семья Рычковых в одночасье разорилась. Батюшка горевал, сказывая Капитолине Ивановне:
- На пустом месте едина крапива растет. Придется дом в Вологде продать, едем на Москву счастье сыскивать.
Был 1720 год. Петруша Рычков уже знал грамматику, арифметикой овладел. Однажды, гуляя с батюшкой по Москве, он дернул его за рукав кафтана, крикнув:
- Гляди, наш дядя Юхим в карете-то золотой едет, а с ним господа-то всякие, вельможные да важнецкие...
Граф Иоахим Бонде состоял в свите зятя русского царя, он не стал чваниться, облобызав Рычковых приветливо:
- Вы были моими добрыми друзьями в Вологде, теперь я в Москве стану вашим сердечным доброжелателем...
По его настоянию герцог сделал батюшку своим "гоф-фактором", и тогда же решилась судьба Петруши Рычкова.
- Вот что! - сказал ему отец. - Ныне коммерция да науки меркантильные отечеству крайне нужны стали, а потому решил я тебя к бухгалтерскому делу приспособить. Предков знатных за Рычковыми не водится, посему-то, сыночек родненький, тебе лбом дорогу пробивать надобно...
На полотняных фабриках, общаясь с мастерами-иноземцами, Петя Рычков освоил немецкий с голландским, а директор Иоганн Тамес посвящал его в тайны бухгалтерии, в суетный мир доходов и расходов. "Он меня, как сына, любил.., к размножению мануфактур и к пользе российской коммерции чинимых, употреблял", - так вспоминалось Рычкову на закате жизни. Выучка пошла на пользу, и в 1730 году молодой бухгалтер стал управлять Ямбургскими стекольными заводами. Здесь, в захолустье провинции, встретилась ему красавица Анисья Гуляева, которая и стала его женою... Петр Иванович жил и радовался:
- Ничто нам! Сто рублев в год имеем, проживем.
- Дурак ты, - отвечал ему тесть Прокофий Гуляев. - Эвон в таможню столичную немца взяли за восемьсот рублев в год на всем готовом, дабы бухгалтерию соблюдал. А он по-русски - ни гуту, пишет по-немецки, при нем толмача содержат... Что ты сидишь тут, в лесу, да ста, рублям радуешься? Ехал бы в Питерсбурх да в ножки господам знатным кланялся... Пусть они тебя на место этого немца определят.
- Просить-то совестно, Прокофий Данилыч!
- А-а... Ну, тогда и сиди в лесу. Корми комаров. А вот как детишки забегают, тогда о совести позабудешь...
Скоро заводы стекольные из Ямбурга перевели в Петербург, и волей-неволей - Рычков обратился в Сенат, где его приветил сенатский обер-секретарь Иван Кирилов.
- По мне, - сказал он Рычкову, - так лучше бы при таможне русского бухгалтера содержать, нежели немца, который на меня же, на русского, и косоротится. Пиши прошение, уладим. Сто пятьдесят рублев в год получать станешь.
- Да немец-то восемьсот имел! На всем готовом.
- Так это немец, - ответил Кирилов. - А ты русский... тебя, как липу на лапти, догола обдирать надобно...
Было время немецкого засилья при царице Анне Иоанновне - Кровавой! Рычков стал бухгалтером при таможне. Это сейчас куда ни придешь, всюду сыщешь бухгалтера, а в те стародавние времена бухгалтер был персона редкостная и значительная, ибо начальники только воровать деньги умели, а вот изыскивать выгоды для казны - на это у них ума не хватало.
***
Умен был сенатский секретарь Кирилов: великий рачитель отечества, экономист и географ, он далеко видел, уже прозревал будущее. Экспедиция, им задуманная, называлась "Известной" (известная для избранных, она была засекречена для других). Киргизы пожелали принять русское подданство, их хан просил Россию, чтобы она в устье реки Ори заложила торговый город, которому и предстояло стать Оренбургом.
