От всех прочих городков северной Ландрии наш Уэстенс отличал один неоспоримо положительный факт – в черте города располагался военный гарнизон, а на его территории знаменитейшая военная академия королевства. Казалось бы, что в этом положительного? О, если вам сие неведомо значит вы не девица на выданье и уж точно не ее благообразная мамаша. Ибо, что может быть важнее в жизни девушки, чем удачный брак? В нашей провинции искренне полагали – ничего. Подозреваю, что с подобным утверждением согласились бы во всей Ландрии, как впрочем, и во всем мире, но именно здесь, у нас, удачное замужество обросло флером священнодейства, окуталось блеском надежды, которую дарует лишь уверенность в неодолимой силе любви и в целом стало чем-то вроде городских легенд.
И тому способствовало немало причин.
К примеру – не верите в любовь с первого взгляда? Напрасно. Совершенно напрасно, вот помнится в 1769 году юный ненаследный принц Ландрии, проезжая по городу, увидел прелестную цветочницу шестнадцати лет, чей папенька чаще возлежал на мостовой в состоянии блаженного опьянения, нежели заботился о благе семьи, а матушка была вынуждена самолично копаться в земле на заднем дворе покосившегося дома, взращивая цветы, продаваемые в последствие единственной дочерью. И что вы думаете – полюбил с первого взгляда. Городские кумушки поговаривают, что поразило его будто молнией и женился, как есть женился уже на следующий день, а после увез цветочницу в свой замок, где холил и лелеял до самой смерти и умерли они в один день.
Или может, думаете, что для любви существуют преграды? Это вы зря. Вот помнится в году 1784 герцог Меруанский, запертый суровым руководителем академии во избежание позорного союза отпрыска благородного семейства с пастушкой, преодолел все запоры и преграды. И что бы вы думали – сбежал. Как есть сбежал. Нашел свою пастушку, женился на ней в тот же день, увез в свой замок, а после холил и лелеял до самой смерти и умерли они в один день.
А может статься верите, что любви покорны лишь юные да горячие сердцем? В году так 1796 преклонных уж лет новый руководитель военной академии прибыл в наш городок, узрел он пышных форм вдову Лагерфельд и… женился на ней в тот же день, а после увез в свой замок, где холил и лелеял до самой смерти и умерли они в один день.
Говоря откровенно, я была искренне рада за тех, кому удалось познать столь сильную любовь, что соединила пары разделенные статусом, состоянием, воспитанием и даже образованием. Но, боже мой, мне поистине уже поднадоело выслушивать одни и те же сказочные истории любви на каждом заседании швейно-приходского кружка!
Впрочем, сегодня, прозвучало нечто новенькое.
– А еще, – старательно вышивая «Боже храни короля», сказала миссис Уивер, – ходят слухи, что в нашу академию приезжает неженатый новый…
– Преподаватель? – живо поинтересовалась мисс Томпсон, маленькая пышная как сдобная булочка, румяная, с носиком покрытым веснушками, девушка на выданье.
И все дамы тут же оживились, слегка утомленные как нуднейшим вышиванием, так и городскими сплетнями, в которых за два истекших часа обсуждения, не вскрылось ни одной истории трагической или же роковой любви, от чего и были пересказаны три вышеизложенные. Скучно живем, да. А новый неженатый преподаватель в академии это уже событие. Согласитесь – сильный, тренированный, свободный благородный мужчина с весьма существенным достатком, а мало в военной академии учителям не платили, это всегда событие.
Но миссис Уивер развеяла наши надежды, словами:
– Нет, не преподаватель.
Дамы пригорюнились.
– Новый… – продолжила было миссис Уивер.
После как профессиональный лицедей допустила драматическую паузу, оглядела нас водянисто-голубыми глазами, столь светлыми, что отдаленно напоминали рыбьи, и заговорщицким шепотом выдала:
– Неженатый новый герцог!
– Оооо… – разом выдали все присутствующие, словно у нас когда-то вообще старые герцоги водились.
Будем откровенны – ранее в Уэстенс вообще герцоги не заглядывали, так что пассаж про «новый» был явно излишен, но кого это волнует? Точно не дам. А на воскресных заседаниях в храме собиралось всегда не менее пятидесяти леди, представлявших собой цвет нашего города, и неизменно берущих с собой всех имеющихся дочерей брачного возраста в надежде, что пребывая в столь почтенном и умудренном опытом обществе, и юные прелестницы обретут столь необходимые молодежи опыт и ум.
– Целый герцог, – мечтательно закатив глазки, прошептала девица Брунир, чья цветущая пора основательно катилась к горизонту.
– Да-да, – миссис Уивер наслаждалась всеобщим вниманием к своей персоне. – Супруга лорда Ангеса шепнула сестре нашего пастыря, а та, вы знаете, обо всем мне рассказывает!
Сказано было с некоторой гордостью, да что там с некоторой – с основательной. Присутствующие закивали, готовые восторженно внимать и далее любому слову миссис Уивер.
– Так вот в академии случилось что-то… хм… что-то недопустимое…
О, а это уже было интересно.
– И герцог Аверан прибыл расследовать случившееся. И он неженат! И как гость лорда Ангеса несомненно будет присутствовать на балу в честь цветения персиков!
