Я приоткрыл немного дверь и затаил дыхание.
— Здоров! — сказал доктор, выслушивая Мишку. — Абсолютно здоров!
— Здоров, а температура всегда тридцать шесть и девять, — сказала Мишкина мама. — Вы знаете, меня это очень беспокоит.
Доктор взял термометр и долго задумчиво смотрел на него, покачивая головой, потом положил свою руку на Мишкину и стал в который раз выслушивать пульс.
— А может, у него это от электричества? — спросила Мишкина мама.
— От какого электричества? — удивился доктор.
— Прыгает всё время.
— Зачем?
— Вычитал, что какие-то туземцы Кенга…
— Мбенга, — поправил Мишка свою маму.
— …подпрыгивая, заряжаются на десять ампер…
— На десять вольт… и поэтому могут ходить по раскалённым камням босиком, не обжигаясь…
Мишка уже оделся, и для порядка мама провела расчёской по его голове, при этом раздался неожиданно громкий треск и волосы у Мишки встали дыбом.
— Видите? — сказала Мишкина мама. Доктор, которому, вероятно, впервые попался такой необычный пациент, заметно удивился. А Мишка Киселёв подпрыгнул ещё несколько раз на месте и стал медленно сводить указательные пальцы. Вдруг раздался лёгкий щелчок и между кончиками пальцев проскочила искра.
— Пусть ходит больше босиком по траве, — сказал доктор, по траве… и как можно больше…
"Всё, — подумал я про себя, — теперь Мишкина мать наверняка отпустит его к нам на дачу…" А нам с Мишкой только этого и надо было… Только я вообще-то зря радовался, то есть не зря, а вернее, раньше времени, потому что если бы я так сильно не радовался, то, наверно, не попал бы в историю, которую я назвал:
А вечером в субботу моя мама действительно привезла к нам на дачу из Москвы моего двоюродного брата Мишку, к моей просто неописуемой радости, а на утро следующего дня мы с ним уже сидели в густых кустах на берегу Москвы-реки и рыбачили. Хотя я развёл костёр и приготовил для ухи всякую приправу, Мишкин уговор был таким: всю выловленную рыбу мы должны были, в интересах всего человечества, съесть без соли, без хлеба, просто так… и в сыром виде… Оказывается, Мишка решил готовить себя (и меня, оказывается!) к будущим героическим путешествиям в интересах всего человечества, и поэтому он на сегодня и придумал для себя (и для меня, конечно!) такое жуткое испытание.
А мне очень не хотелось, даже в интересах всего человечества, есть рыбу без соли… без хлеба… да ещё в сыром виде… поэтому я на берегу громко кашлял, чихал и даже раза три уронил в воду свою удочку.
— Тише ты! — шипел на меня Мишка, расческой вышибая из своих волос невидимые при дневном свете искры. — Всю рыбу распугаешь!..
А мне только этого и надо было. Я сидел на берегу и думал только об одном: только бы эта рыба не вздумала клевать сегодня…
А Мишка, конечно, наоборот, он сидел на берегу, как какое-нибудь изваяние, и изо всех сил ждал хоть одной поклёвки. Очень уж, видно, ему хотелось поесть сырой рыбы, в интересах всего человечества.
А потом за поворотом реки, рядом с нашей дачей, вдруг затарахтел земснаряд, да так громко, что, вероятно, разогнал всю последнюю рыбу в реке. Я сидел и с удовольствием слушал, как тарахтит этот земснаряд, очень я обрадовался, что мне не придётся сегодня есть сырую рыбу. А Мишка разозлился на земснаряд, так разозлился, что даже заскрежетал зубами… и начал сматывать удочки. Я подумал, что Мишка начал сматывать удочки, как говорится, в полном смысле этого слова и мы с ним сегодня не будем больше готовиться ни к каким героическим путешествиям, а будем просто лежать на песке, просто купаться и просто загорать, но не тут-то было… У моего двоюродного Мишки такой характер, что если уж ему что нибудь втемяшится в голову, то он хоть лопнет, а доведёт дело до конца. Видно, и на этот раз подготовка к героическим путешествиям очень крепко втемяшилась в Мишкину голову, потому что, смотав свою удочку, он произнёс следующие загадочные слова:
— Ну что ж, — сказал Мишка, — раз сырой рыбы под руками нет… будем тренироваться на чём-нибудь другом… В конце концов, т-а-м… (Мишка бросил свой взгляд в жуткую даль) нам придётся употреблять в пищу не только съедобные вещи… С этими словами Мишка перевёл свой взгляд на мои новые ботинки с ушками. Эти ботинки мне только вчера подарил папа. Он знал, что я уже давно мечтаю о спортивных ботинках с ушками, с белым верхом, на толстой кожаной подошве. Поэтому мне папа и подарил именно такие ботинки. А Мишка, говоря про несъедобные вещи, просто глаз не сводил с моих ботинок, а я думал, что он просто любуется моими ботинками, поэтому я нарочно вытянул ноги с фасоном и покачал носками.
— Сырая рыба — это что, — сказал Мишка. — Самое главное это надо уметь есть всякие кожаные вещи и предметы… по методу итальянца Пигафетти…
С этими словами Мишка опять пристально посмотрел на мои новые ботинки с ушками. Но на этот раз мне почему-то очень не понравился его взгляд. Мишка смотрел на мои ботинки, прямо как удав на кролика. У меня даже под ложечкой заныло. b такого Мишкиного взгляда, поэтому я взял подтянул ноги под себя и на всякий случай спрятал ботинки от Мишкиных глаз.
— Кожаные ремни надо уметь есть, — продолжал говорить Мишка хриплым шёпотом, — конскую упряжь… ботинки…
