Кто из нас не читал жуткого рассказа Н. В. Гоголя о портрете старика, который выходил по ночам из рамы и пугал художника?.. Гоголевский «Портрет», разумеется, — фантазия.
Однако давно известно, что жизнь нередко осуществляет самые смелые фантазии.
Послушайте правдивую историю о трех портретах. Из них два первые не представляли из себя ничего чудесного: они крепко сидели в своих рамах. Зато третий портрет, вопреки «всем законам природы», выскочил из рамы и убежал на село…
ПОРТРЕТ ПЕРВЫЙ
Мужчина средних лет, в форменной тужурке, с ясными пуговицами ведомства Управления почт и телеграфов. Низко остриженные, прилизанные волосы, холеные усы и бородка. Лицо — застывшая маска важности, суровости и самодовольства. Недружелюбный, холодный взгляд.
Рамкой этого портрета служит окошко почтово-телеграфного учреждения.
В контору боязливо входит латаный мужичонко. Он кривит и без того кривые ноги, чтобы не запачкать мокрыми лаптями пол, озирается по сторонам и вдруг видит направленный на него суровый, начальственный, сверлящий взгляд «портрета».
Под этим холодным взглядом мужичонко ежится и переступает с ноги на ногу.
— Ты куда попал?.. — слышит мужичонко грозный голос из окошечка.
— Чаво?..
— Куда ты попал, говорят тебе?.. В кабак?..
Мужичонко недоумевающе смурыжит носом.
— Сними шапку, олух!.. Здесь при-сут-ственное место! — отчеканивает «портрет».
Мужичок с испугом стаскивает рваную овчинную шапку, растрепав мочалу волос на голове.
— Извиняйте… — и подходит на цыпочках к страшному окну.
— Писемцо бы сдать… — и он протягивает корявыми пальцами замусоленный конверт.
Чиновник, не обращая внимания, что-то долго пишет. Мужичонко терпеливо ждет, тяжело вздыхая.
— Писемцо бы… — осмелившись, повторяет он.
— Не видишь, — занят!.. Барин нашелся!.. Не на пожар спешишь, успеешь… — и чиновник углубляется в пересчет бланков открытых писем. Долго считает и раскладывает по стопкам.
В контору входит, шумя шелками, барыня с седыми буклями и направляется к окошечку.
Мужичонко испуганно отступает в сторону.
Чиновник откладывает бланки и принимает заказное письмо.
Вслед за барыней вплывает крупная фигура соборного протопопа, блестя наперсным крестом.
Мужичонко ждет, переминаясь с ноги на ногу.
При виде протопопа на лице «портрета» появляется что-то вроде улыбки.
— Добрый день, отец Иоанн!.. Как изволите поживать?.. Письмецо сынку?.. В Духовную академию. Архиреем будет!.. Хе-хе. Папашеньку в карете возить будет…
Протопоп довольно улыбается.
— Ну, до архирея еще далеко!..
— Извольте квитанцию, отец Иоанн. Завтра соборне служить будете?..
— Соборне.
— Надо будет в люстре новые свечи поставить!
— Не худо бы, не худо… Старайтесь, Григорий Иванович, на то вы и староста церковный.
— По мере сил стараюсь для благолепия храма, отец Иоанн.
— А завтра того… на винтик вечерком… ко мне… Матушка такой вас наливкой угостит… — и отец протопоп прищелкнул языком.
— Всенепременно-с, отец Иоанн.
Протопоп, тяжко ступая, уходит. Часы бьют два. Почтовое окошко захлопывается.
Обескураженный мужичонко крякает, топчется у окошка и, набравшись храбрости, стучит пальцем, похожим на черный сучок. Ответа нет…
Стучит снова. Окошко с шумом раскрывается.
— Что тебе?..
— Писемцо бы…
— Присутственные часы окончились. Завтра можешь прийти…
— Ваше благородие… сделайте божецкую милость, — взмолился мужичок. — Не откажите, восемнадцать верст шел… Мокринские мы… дома хозяйство ждет!..
Громко стукнула входная дверь, и мужичонко почувствовал, как чья-то рука отстранила его.
В тот же момент удивленный мужичонко увидел, как необычайно преобразилось лицо в почтовом окошечке.
Чиновник осклабился, даже привскочил на стуле, приветственно закивал головой.
— Письмецо вам есть… Сию минуту… Вот… Господину земскому начальнику… и газетка…
— Благодарю… А вот — заказное надо отправить.
— Прошу вас… Здесь только адреса отправителя нет… и наименование города, извините, не указано…
— Фу, черт… все Игнашка напутал.
— Не извольте беспокоиться. Сию минуту!..
И чиновник услужливо и быстро пишет на конверте название города и адрес отправителя, так же быстро изготовил он квитанцию и с заискивающей улыбкой протянул посетителю.
— Благодарю…
И мужичонко услыхал, как опять громко хлопнула дверь. С глухим стуком закрылось и почтовое окошечко.
Постоял мужичонко, вздохнул и поплелся к выходу…
Все это было так обычно для него, что даже не вызвало возмущения…
А почтово-телеграфный чиновник, окончив работу, шел не спеша домой, выпивал рюмочку-другую смирновской водки с маринованными грибочками на закуску, плотно обедал и заваливался спать.
Вечером — винт или преферанс «по маленькой» с приятелями, комаровская газета «Свет» — перед сном. А во сне — приятные грезы: будто он стоит в соборе за своим свечным ящиком, в новом мундире со шпагой… Новая звездочка — новый чин — горит на его контрпогонах с золотым плетеным шнуром, а на шее важно поблескивает орден.
И древние старушки с почтением подходят, протягивая дрожащую руку за свечкой…
ПОРТРЕТ ВТОРОЙ
Прошли годы… Бурные, тяжкие… Началось с войны до «победного конца». Пришла и победа — победа Октябрьской революции.
Этого ли победного конца ожидал старый почтово-телеграфный чиновник, сидевший, как портрет, в раме своего служебного окошечка…