«У Кати жопа лучше всех в Европе». Алая надпись нахально пламенеет на колонне эстакады над корсо Франча.
Каменный орел, сидящий рядом, наверняка знал, кто это сделал, но сказать не мог.
А чуть ниже, словно орленок, укрытый хищными когтями мрамора, сидел он.
Короткие. Почти ежиком, волосы, высокий воротник, как у морского пехотинца, темная куртка Levi’s.
Воротник поднят, сигарета в зубах, очки Ray-Ban. Вид суровый, хоть и нет в этом нужды. Улыбка у него чудная, но мало кому удавалось ее увидеть.
Несколько машин внизу, под эстакадой, притормаживают перед светофором. Выстроились в ряд, как на соревновании, хотя все такие разние. Двухсотый, New Beatle, Micra, американская (не разберешь, какая), старый Fiat Punto.
В двухсотом Mercedes худенький палец с обгрызенным ногтем нажимает на кнопку. Из колонок выплескивается голос какого-то рок-певца. Машина вновь вливается в поток. Вот бы знать, «Where is the love…». И вправду ли любовь существует? Сейчас ей хотелось только одного: чтобы сестра на заднем сиденье перестала беспрестанно напевать: «Дай мне любовь, я хочу любви».
Mercedes промчался мимо, как раз когда докуренная сигарета упала на землю, отброшенная точным щелчком и порывом ветра. Он спускается по мраморным ступеням, одергивает джинсы и вскакивает в седло синей Honda VF 75 °Custom. Как по волшебству всклинивается между машин. Правая нога обута в Adidas, переключает скорости, запускает мотор, и он как на волне влетает в общий поток.
Восходит солнце, чудесное утро. Она едет в школу, а он не ложился с прошлой ночи. День как день. Но на светофоре они останавливаются бок о бок. И день не будет похож на другие.
Красный.
Он смотрит на нее. Стекло опущено. Прядь светлых, пепельного оттенка волос приоткрывает нежную шею. Легкий, но решительный профиль, голубые глаза, взгляд ясный и ласковый, веки полуопущены, она наслаждается песней. Эта безмятежность поражает его.
– Эй!
Она удивленно поворачивается к нему. Он улыбается, остановив мотоцикл рядом, у него широкие плечи и чересчур загорелые для середины апреля руки.
– Хочешь прогуляться со мной?
– Нет, я еду в школу.
– Ну так не езди, пропусти. Я тебя заберу у школы.
– Извини, – она улыбается натянуто и фальшиво. – Я не так выразилась. Я не хочу с тобой встречаться.
– Со мной весело.
– Сомневаюсь.
– Тебе ни о чем не надо будет беспокоиться.
– А я и не беспокоюсь.
– А в этом уже я сомневаюсь.
Зеленый.
Mercedes срывается с места, и его самоуверенная улыбка гаснет. Отец поворачивается к ней:
– Кто это? Твой знакомый?
– Нет, папа, кретин какой-то.
Через несколько секунд Honda снова рядом. Он облокачивается на стекло, правая рука легко касается газа, как будто он еще заботится о безопасности.
Беспокоится только отец.
– Что это за негодяй? Почему он подъехал так близко?
– Папа, успокойся, я сама с ним разберусь.
Она решительно оборачивается к парню.
– Слушай, тебе что, делать больше нечего?
– Нечего.
– Ну так найди чем заняться.
– Я уже нашел.
– И что же?
– Прогуляться с тобой. Я тебя привезу к «Олимпике», на мотоцикле мы быстро доберемся, потом позавтракаем, а потом я тебя доставлю в школу к концу занятий. Обещаю.
– Не верится что-то в твои обещания.
– Ну же, – улыбается он, – ты уже столько обо мне знаешь, скажи правду, я ведь тебе понравился, да?
Она смеется и качает головой.
– Ну все, хватит, – и открывает учебник, извлеченный из кожаной сумки Nike – я займусь тем, что мне и вправду беспокоит.
– Чем же?
– Экзаменом по латыни.
– А я думал, сексом.
Она устало отворачивается. Теперь она не улыбается даже притворно.
– Убери руку со стекла.
– А куда мне ее положить?
Она нажимает кнопку стеклоподъёмника.
– Я бы тебе сказала, да не могу при отце.
Стекло поднимается. Он ждет и отдергивает руку в последний момент.
– Еще увидимся.
Он уже не слышит ее сухого «НЕТ». Легко кренит мотоцикл вправо. Закладывает вираж, набирает скорость и быстро исчезает среди машин. Mercedes спокойно продолжает свой путь к школе.
– Да ты знаешь, кто он? – Голова сестры просовывается между сиденьями. – Его называют супер-парень.
– А по-моему, просто идиот.
Она открывает учебник по латыни и повторяет ablativus absolutus. Вдруг прерывается и смотрит вдаль. А о чем же она больше всего беспокоится? Уж во всяком случае, не о том, о чем говорил этот тип. И все равно они больше не увидятся. Она решительно принимается повторять дальше. Машина сворачивает налево, к школе Фальконьери.
«Мне не о чем беспокоиться, и я его больше не увижу».
Она не знает, как ошибается. В обоих случаях.
