Уж так почему-то складывалось в этой стране, что любовь и политика, а, точнее, любовь и идеология всегда шли рука об руку, как явление, скорее, нетрадиционного характера, нежели всемирного масштаба. Говорят, Ленин, находясь в постели с Крупской, разговаривал с ней исключительно о делах партии и рабочего класса. Поэтому-то, несмотря на её базедовую болезнь и его импотенцию, у них не было детей. А, быть может, они просто не старались, живя идеей мировой революции и соединения пролетариев всех стран? Неизвестно, как было у него с Верой Арманд, хотя можно робко предположить, что уже из уважения к её очень красивой фамилии Вальдемар, как она его любовно называла, проявил, хотя бы один раз, находясь проездом в Берне, свои мужские способности. Правда, об этом можно строить только догадки, так как никаких посторонних свидетелей в свою конспиративную, тем более, в интимную жизнь Владимир Ильич категорически не впускал. Равно как и терпеть не мог цветка на подоконнике под названием герань, считая его мелкобуржуазным. Как только где-нибудь видел горшок с геранью, тут же кричал: «Цветок на съедение козам, землю крестьянам!» Ну и бог с ней, с геранью. Вождю мирового пролетариата, который уже по одному только определению был гораздо выше какого-нибудь Президента той или иной страны, короля или, скажем, императора совсем не обязательно любить цветы и выполнять столь примитивные мужские обязанности. Это, скажем, фараоны, должность которых была по уровню не ниже возведённых ими же пирамид, трудились в поте лица в своих гаремах, производя на свет до двухсот и более детей. Но не надо забывать, что с тех пор прошло ни много, ни мало, а три, а то и все пять тысяч лет.
Советская жрица любви Александра Коллонтай, этот секс-символ революции, которую при рождении ошибочно (а может, и нет) записали мальчиком, наверно, по-своему любила кронштадтского верзилу-моряка Павла Дыбенко. Правда, на фотографии в честь первой годовщины Октябрьской революции, где среди двенадцати апостолов Ленина она позирует как единственная женщина, он ещё, конечно, отсутствует. Оба они отличались крайней половой распущенностью. И всё же первый советский брак был заключён именно между ними. Так за что же 46-летняя Александра Николаевна полюбила 29-летнего Павла Ефимовича? Возможно, за его удивительной красоты ненормативную лексику, а, возможно, за его большую чёрную бороду и за не менее впечатлительных размеров мужской признак, которые в совокупности давали ей богатый материал для написания трактата о свободной любви в свободном государстве. Её «Теория стакана воды» по-разному была оценена и воспринята современниками, но главное зерно оставалось вечным и непреходящим: изначальным между мужчиной и женщиной должно быть чувство. Их, то есть, чувств могло быть даже несколько, что среди братьев по классу не считалось предосудительным. Такую возможность демонстрировала сама Александра Николаевна, доказывая в своём трактате, что если у советской женщины один муж Владимир Ильич, а второй – скажем, фараон Рамзес Иванович, то увеличение народонаселения первого в мире государства рабочих и крестьян, которое существенно поубавилось после двух революций, гражданской войны и массовых эмиграций, гарантировано.
После вереницы Генеральных секретарей Компартии, являвшихся пародией на государственного деятеля, Михаил Горбачёв стал первым более-менее нормальным руководителем страны не с вырубленным топором лицом, правда, с дьявольской отметиной на лбу и лихостью ставропольского комбайнёра. А также нарциссом и большим треплом, но оно, это его «треплоблудие», как говорили приближённые лица, заменяло ему его нерешительность. Но вот что касается отношений с женой и первой леди государства Раисой Максимовной, тут в нерешительности обвинять его было бы явной несправедливостью, ибо она, то бишь жена, взвалила на себя президентские полномочия и все важные решения, вплоть до назначений министров и других претендентов на ключевые посты, стала выносить сама. Делала она это, правда, в самолёте, чтобы под гул моторов никто, даже сам Михаил Сергеич, не слышал. Но это, как говорится, другая тема. Они, бесспорно, любили друг друга и без стыда демонстрировали свою любовь и всепридворно, и всенародно, и всемирно. Ходили, держась за ручку, и днём и ночью, причём, так сильно, что эту моду переняли у них даже президент США Рональд Рейган и его жена Нэнси, более опытные и продвинутые в этом отношении любовники. После этого так стали ходить президенты многих стран со своими жёнами, и не только с ними. И удивительного, между прочим, в этом ничего не было, так как не будь этой сцепки между мужчиной и женщиной, – не было бы ни нынешних Дворцов Бракосочетания, ни нас с вами, ни цивилизации вообще, ни такого числа разводов, как сегодня…
…Всё вышесказанное можно было бы назвать лирическим отступлением к нашему повествованию, ибо столь высоких уровней ни в политической, ни в социальной иерархии наши герои не достигли, хотя в потребности иметь пищу, в наличии первичных и вторичных половых признаков, отмечаемых во время помывки в общем отделении бани, равно как и в инстинкте любви, все люди на земном шаре одинаковы. Поэтому сказать, что история любовных отношений наших героев подпадает под высокие критерии уровня Ромео и Джульетты, равно как и низводится до уровня бытового примитивизма, вряд ли будет правильным, но что-то не совсем обычное в ней всё-таки скрывается. Впрочем, как и в любых других сердечных историях.
