Белый кожаный диван слепил чистотой посредине дизайнерски обставленного просторного зала с высокими потолками, огромными окнами, смотрящими на зелёный парк с высоты небоскреба, и раскинутых по светлому полу ковров, стилизованных под цельные шкуры диких животных, с неровными краями. Почти бихромная, черно-белая, как далматинец, комната, разбавленная неяркими леопардовыми или тигриными узорами, сияла солнцем, бившим сквозь вымытые с обеих сторон стекла, и из-за них лежавшему на диване молодому человеку пришлось положить себе на лицо журнал, чтобы спрятаться от света. Его длинные ноги в прорванных по моде джинсах тянулись до самого конца мебели и вынужденно закидывались на подлокотник, потому что не умещались полностью. Скрестив руки на груди, он сладко спал, отдыхая от различных трудов. С лестницы, закручивающейся на второй этаж, появился зрелый мужчина, в рубашке с коротким рукавом и деловым видом, сдернувший с носа очки и возмущенно спускающийся.
— Явился! — громко воскликнул он, заставив парня дернуться, ещё во сне, но уже приходя в себя. Журнал соскочил с лица, обнажив на нем широкий зевок. — Вернулся!
— Пап, ну чего ты орёшь? — потёр он себя ото лба до подбородка, но глаза так и не открыл, сев и откинувшись на спинку.
— Хосок! — крикнул мужчина, встав перед ним и загородив солнце, чем только облегчил засыпание сына. — Хосок! — от настойчивости родителя тот приоткрыл одно веко. Кривляясь, его отец поклонился. — И надолго к нам Его Высочество?
— Не знаю, на неделю, может, две… — потянулся молодой человек.
— О, мы польщены! Это такая честь для нас! — мужчина наклонился и дал ему по уху. — Олух!
— Пап! — окончательно взбодрившись, отстранился от него Хосок. — Ну чего опять не так?
— Что не так? Ты ещё спрашиваешь, что не так?! — разошелся глава семьи, владелец ювелирной компании и миллионер, не привыкший, чтобы с ним вообще когда-либо спорили, но сын постоянно выводил его из себя, не слушаясь, не выполняя приказов и творя, что только вздумает. — Когда ты займёшься делом, а? Когда ты, наконец, посетишь не то что офис или магазины, а хотя бы мой кабинет, чтобы я смог посвятить тебя в то, чем занимаюсь? Он недалеко, всего-то тридцать ступенек и пройти метров десять.
— Пап, я не хочу этим заниматься, — проныл «обласканный» потомок, скорчив гримасу. — Обучи сестру.
— Бездельник! Как девчонка может стать директором компании после меня? У тебя никакой ответственности! И совести.
— Смотря за что её нужно нести, — нахмурился Хосок, смотря куда-нибудь в сторону, лишь бы не на ярость отца.
— В четырнадцать лет ты связался с каким-то хулиганьём, от которого я тебя едва спас…
— Ошибки молодости…
— Потом ты подался в буддизм…
— Зов души, пап.
— Потом ты отчалил в армию…
— Долг родине, пап, — на всё нашёл оправдание Хосок.
— А где долг перед отцом, а? Ты делаешь, что угодно, лишь бы ничего не делать!
— Ну не лежит у меня сердце к бизнесу, чего ты от меня хочешь? — парень встал и, возвысившись над отцом на голову, устало на него опустил взор. Подобные разговоры длились не первый год, с тех пор, как он закончил старшую школу. Как шарманка, они звучали по кругу, никуда не продвигаясь, ничего не меняя. — У меня нет в нём способностей. Я разорю нас быстрее, если попробую провернуть хоть одну финансово-торговую операцию.
— И куда ты пошёл?
— В спальню. Я не выспался, — мужчина поймал его за руку и остановил.
— Ты можешь исполнить хоть одну мою просьбу за всю жизнь? Ты можешь выполнить моё желание, пусть оно будет последнее? Хоть раз в жизни. Я не говорю о том, что ты обязан выполнять всё, что я говорю — тебе постоянно плевать на моё мнение и приличия, на конфуцианскую мораль, но одну единственную просьбу!.. — Хосок посмотрел на него с грустью, как бы извиняясь за то, что не в состоянии быть хорошим отпрыском и достойным наследником.
— Чего ты хочешь? Я постараюсь сделать, — наполовину пообещал он.
— Если ты не собираешься брать в свои руки бразды правления, то подари мне замену себе.
— Что? — подкатились брови вниз, делая взгляд недопонимающим и серьёзным.
— Женись и сделай мне внука. И можешь гулять дальше. Сколько угодно! — Хосок вырвал руку, ошарашено посмотрев на того, кто его породил. Он отступил.
— Я не собираюсь жениться, по крайней мере, ещё лет двадцать, так что…
— Очень зря, потому что я собираюсь тебя женить в течение месяца-двух. Кстати, сегодня вечером у нас гости. Будь милостив, выгляди хорошо и веди себя, как подобает.
— Ты что, уже и о смотринах позаботился? — отец поджал губы, сложив руки на животе. Настоящий начальник, даже снизу смотрит высокомерно. Не стоило его за день предупреждать о приезде, он знатно подготовился. — Пап, я не девица на выданье, меня нельзя вот так взять и запихнуть в брак.
— Тебе придётся туда впихнуться. Иначе я, наконец, закрою твой счет, и ты останешься без всего. Без всего — ты понял? — Хосок открыл рот, представив, как его черная карточка окажется нерабочей, бессмысленной. Он и в кошмарах не мог подобного увидеть. Оказаться без свободных средств, не иметь неподотчетных денег…
— А если я не приду на ужин? — продолжил сопротивление парень, перебирая в голове возможности, как обыграть отца.
