Глава 1. Свадьбы не будет!
– Люся! Ну куда ты кожелишься в эти бахилы? Ты же в них похожа на птицу выпь! Или как там еще... на дрофу, вот! Цапля! Это твой символ! Люся – цапля солнечного дня, прилетела крыльями звеня...
– Можно подумать, ты хоть раз в жизни видела дрофу или цаплю...
– Зато я вижу тебя, Люся! – заламывала руки длинная сухопарая женщина, веселого пенсионного возраста, пытаясь отговорить подругу надевать совсем новые дорогие сапоги.
Сапожки были мягкие, уютные, невозможно красивые, и что самое главное – еще ни разу не надеванные! И сухопарая женщина, под славным именем Василиса, нестерпимо хотела в них показаться первой. Ну вот такой у нее возник дамский каприз. А потому и отговаривала она свою подругу Людмилу Петухову (читай Люсю) с особенным рвением.
– Ты же в них растянешься прямо в подъезде, и Малыш получит душевную травму! Быть может, даже... не совместимую с его собачьей жизнью... – горько всхлипнула Василиса, ударив по самому больному.
Малышом прозывался огроменный кобель породы черный терьер, являвшийся продолжателем звучной родословной и гордостью обеих подруг. Правда, несмотря на обоюдную любовь, чаще пса выгуливала Люся, Василиса же оставалась дома готовить завтраки и ужины, а то и просто – наслаждалась телевизором в одиночестве, ибо не ладила с плитой. А поскольку подруги жили вместе – Люсину квартиру они сдавали для пополнения бюджета, то приходилось делить обязанности пополам. Вот сейчас, например, Люся собиралась прогуливать пса и напяливала красивые сапожки. А Василиса просто не могла найти слов, чтобы ее отговорить. Ну это же ясно как день – Люсенька сейчас истопчет всю красоту первозданную, и Василисе даже перед соседями не придется похвастаться обновкой!
– И вообще – они тебе не идут! Ты в них, как маленький Мук, – перекривилась Василиса.
Люся слушала подругу, но только упрямо пыхтела, застегивая замочек на сапогах. Но вот напоминание про какого-то там Мука ее задело. Да, она была не столь длинной и видной, как ее подруга, ну и что?! Ей теперь и вовсе в лаптях ходить?
– Знаешь, Вася, завидуй молча, – подняла она покрасневшее лицо, изо всех сил пытаясь сдерживаться.
Люся сказала чистейшую правду, а потому Василиса возмутилась особенно яростно:
– Я-я-я-я?!! Завидую?! Да чему тут завидовать?! Вот этим... опарышам?! То есть опоркам?! Да я бы в жизни их на свои ноги не надела! Это же как надо себя не уважать! – И тут Васенька изрыгнула самое страшное ругательство, подслушанное у соседского паренька. – Отстой!!
– Ах, отстой? – побелела Люся. – Эти замечательные сапоги, которые мне! Моя родная дочь! Перла из самой Канады! Это отстой?!! Да мне моя дочь никогда дряни не покупала!!! Потому что она...
– Ну все, понесли ботинки Митю... – уже поняла, что сморозила ерунду Василиса, но было уже поздно.
Люся скинула хорошенький сапожок и теперь вовсю гуляла обувью по широкой спине своей подружки.
– Это моя Ольга! Ольга – отстой?!! Да она! Она самая заботливая! Беспокойная дочь!!! Она...
– Люся! Да уймись же ты!.. ну Люся же! Да куда ж ты бьешь, все равно ж до макушки не дотянешься!! Люся!!
– Да она у меня!.. А ты!! Вредная! Страшная! Злобная! Сварливая! Завистливая старуха!!! Старая уродина!!
– Что ты сказала?!! Какая я уродина?!! – оскорбилась до глубины души нежная товарка. – Это я старая, да?! Я, да?! Да я на полгода тебя моложе! Ты на себя посмотри!!! Малыш! Укуси ее за штаны! Кусь ее! Малыш! Кусь! Гав на нее, Малыш, гав!
Но Малыш вовсе ни на кого ни «гав», решив, что его хозяюшки придумали новую игру. Он даже временно забыл про прогулку и от восторга принялся скакать по гостиной, по-козлиному высоко подкидывая задние лапы, и тыкался мордой то в Люсю, то в Василису. Его поддерживал и кот Финли, тот и вовсе летал по комнате – с дивана на подоконник, потом на ковер, с ковра на полочку для цветов и обратно.
– Стой, Васька! Дай хоть раз по загривку попаду, душу отведу! – носилась среди живности Люся, размахивая сапогом.
– Ага! Сейчас прямо! По загривку она мне! Главное, я же еще и старуха! – скакала от нее Василиса, ювелирно обегая стулья и кресла. – Малыш! Куси ее за штаны! Да открой ты пасть-то!
Малыш только весело рявкнул. Зато Финли взлетел на самую вершину полки, немного промахнулся, и... из-под его лап мощным снарядом вылетел круглый горшок с «декабристом». Горшок пришелся прямо по плечу Василисы, отчего та присела, потом аккуратно уселась на пол и протяжно завыла:
– Ы-ы-ы-ы-ы... Все-таки догна-а-а-али-и-и-и... уби-и-и-или... такую хорошую женщину-у-у...
Люся тут же отбросила сапог и кинулась к подруге.
– Вася, куда тебя? Финли, паразит! Чего уж так-то?! Ну вредная она, так чего ж теперь – горшком ее прибить? Вася, он не понимал, что творил... видишь, сам испугался. Финли! Финли, ты где?! Иди теперь, проси прощения!
– Да при чем тут его прощение, – швыркала носом Василиса. – Ты мне скажи – чего ты белугой орала? Я ж тебе русским языком говорила: «Люся, изволь выражаться в минорном тоне», ну? А ты! Знаешь ведь – тебе вообще нельзя рот открывать! И чего теперь будет?
– Да чего уж... – бурчала Люся, стыдливо пряча глаза.
