С самого основания большевистской печати ее органы приобрели совершенно определенную физиономию и, таким образом, на протяжении целого ряда лет сложились твердые большевистские литературные традиции. Основное отличие нашей большевистской печати от всех остальных органов прессы заключается в том, что она рассчитана для обслуживания потребностей рабочего класса.
Клара Цеткин однажды сказала тов. Ленину: «У нас, в Германии, председатель какого-нибудь собрания в каком-нибудь уездном городишке побоялся бы говорить так просто, так непритязательно, как вы. Он боялся бы показаться недостаточно образованным». На это тов. Ленин ответил: «Я знаю только, что когда я выступал, я все время думал о рабочих и крестьянах». В этих словах заключается ключ к пониманию основного принципа большевистской печати. Наша большевистская публицистика всегда имела перед собой рабочего и крестьянина, обращалась к рабоче-крестьянскому читателю.
В то время, как меньшевистская и эсеровская пресса только отравляла классовое самосознание трудящихся, на деле являясь ничем иным, как проводником буржуазного влияния, большевистская печать была единственной, стремившейся обслужить и действительно обслуживавшей интересы рабочего класса и крестьянства.
Мало того, наша большевистская печать, естественно, не могла удовлетвориться таким положением, которое создается, когда «писатель пописывает, а читатель почитывает». Наша печать всегда стремилась затрагивать те больные, острые, злободневные вопросы, которые волнуют рабоче-крестьянские массы, которые стоят на очереди политического дня. Она, прежде всего, раз'ясняла рабочим и крестьянам политическую обстановку и бросала в массы злободневные лозунги, способные сгруппировать вокруг себя передовые слои борющегося пролетариата. Этим характером наших газет, этими задачами большевистской печати определялась ее физиономия. Исходя отсюда, большевистская печать самым резким образом отмежевывала себя от буржуазной прессы, противопоставляя себя остальным органам печати и проводя резкую грань между собою и буржуазной и мелкобуржуазной печатью.
Какие меры в этом отношении предпринимала наша большевистская партия? В отличие от всех остальных партий у нас было создано такое положение, что большевики не участвовали в органах буржуазной печати. И это решение наша партия стремилась строжайшим образом проводить. Меньшевики находили для себя удобным, приемлемым, вполне совместимым со своим социал-демократическим достоинством работать в буржуазной печати, тем самым помогая осуществлению буржуазного влияния на пролетариат. Но большевики всячески с этим боролись.
Мы знали, что напр., Плеханов после революции 1905 г. сотрудничал в кадетской газете «Товарищ», Троцкий писал в буржуазной газете «Киевская мысль», где сотрудничали не только марксисты, но целый ряд писателей и публицистов демократического, радикального мелко-буржуазного толка. Между тем, тов. Ленин и его ближайшие сотрудники за всю свою жизнь не напечатали ни одной статьи в органах буржуазной печати.
Все свои силы, все свои литературные дарования они полностью и целиком отдавали на обслуживание рабочего класса. Они печатались лишь в большевистских рабочих газетах и журналах. Разумеется, те формы, в которые вылилась буржуазная журналистика, были совершенно несвойственны нашей коммунистической печати. Если буржуазные органы гнались за сенсацией, создавали рекламу тем или иным деятелям, то наша большевистская печать, прежде всего, стремилась развить сознание широких трудящихся масс. Поэтому, погоня за сенсацией, за пикантным содержанием, за интересными, «потрясающими» новостями, была чужда нашей печати. Мы всегда стремились отражать всю сложность политической жизни. Прежде всего, мы стремились провести классовый анализ, выяснить реальное соотношение сил, слагающихся в ту или иную историческую эпоху.
99 % всей работы нашей печати приходилось посвящать борьбе, полемике с чуждыми нам течениями, с враждебными политическими партиями, как буржуазными, так и мелкобуржуазными: эсеров и меньшевиков. Поэтому, естественно, что все наши партийные большевистские органы являлись боевыми изданиями. Они были насыщены полемическим содержанием. Но в этой форме полемики всегда совершенно отсутствовал личный интерес. Когда, напр., т. Ленин вел борьбу против Мартова, Дана, Мартынова и других, то он не нападал на них, как на личностей, а атаковал их лишь, как носителей определенных идей, как представителей определенных течений, осуществляющих буржуазное влияние на пролетариат. И поэтому, несмотря на резкие, порой страстные, отзывы тов. Ленина, во всех его полемических выступлениях совершенно отсутствует личный момент, сведение личных счетов, попытка ущемить того или другого противника. Он всегда боролся с идеей, с определенным идеологическим течением, с определенной политической партией и касался личности лишь постольку, поскольку личность являлась носителем тех или других чуждых или враждебных нам идеологий.
Отсюда вытекало, что в нашей большевистской писательской среде не дружба обусловливала собой политические взгляды, а, наоборот, политические взгляды определяли собой дружбу. Если, скажем, сегодня Плеханов шел вместе с нами, то у нас были с Плехановым личные дружеские отношения; если же, скажем, Плеханов резко колебался вправо, отходя к меньшевикам, то, несмотря на все наше уважение к нему, мы резко порывали с ним даже личные отношения. Если наши политические пути резким образом расходились, то как это ни было тяжело для каждого из нас, иногда приходилось порывать старую дружбу.
